В романе Булгакова «Белая гвардия» есть интересный эпизод, который перекликается с темой «бесов» в романе «Мастер и Маргарита». Алексею Турбину, который переживает мучительное крушение надежд и упований на былую Россию, явился во сне «маленького роста кошмар в брюках в крупную клетку и глумливо сказал: <...> Святая Русь — страна деревянная, нищая, а русскому человеку честь — только лишнее бремя». На что возмущенный Турбин справедливо обзывает неизвестного «гадиной». Интересно, что слова «гадины» о чести взяты из романа Достоевского «Бесы» и принадлежат Кармазинову (под этой фамилией карикатурно и зло выведен Тургенев). В «Белой гвардии» явление «беса» не имеет продолжения, хотя его подлые внушения заставили героя содрогнуться даже во сне. В «Мастере и Маргарите» мы видим уже целую компанию представителей «нечистой силы», и они переходят от слов и наущений — прямо к делу. Однако тон автора спокоен и насмешлив: его явно забавляют проделки Воланда и его слуг. Почему? Дело в том, что автор посмеивается над дьяволом, тогда как в литературе XX века эта фигура внушала если не ужас, то по крайней мере воспринималась более чем серьезно. Но в тоне автора чувствуется, что он обладает колоссальной внутренней свободой, что он мыслит и живет «по чести», поэтому и он, и пространство его романа —неуязвимы для происков «бесов». Вот он и смеется — без обличительного пафоса, безо всякой «серьезности», которая чаще всего соседствует со страхом перед представителями «темной силы», а в романе боятся ее только те, кто чем- либо себя запятнал.
Воланд и его слуги безнаказанно глумятся лишь над теми, кто живет по упомянутому принципу: честь — только лишнее время. Булгаковская «нечисть» не смеет причинить ни малейшего зла тому, для кого честь — не пустой звук и кто продолжает жить по чести даже тогда, когда разложение нравов и оскудение добродетелей становится чуть ли не нормой. «Бесы» Булгакова отыгрываются на буфетчике с «рыбкой второй свежести», на тех, у кого припрятаны в тайнике золотые десятки, на профессоре, который забыл о клятве Гиппократа. Дело дьявола разрушительно только там, где распад уже совершился. Там, где нет распада, нет и его. Зло в романе — это лишь «часть вечной силы, всегда желавшей зла, творившей лишь благое», как выразился Гете в своем «Фаусте» устами Мефистофеля.
Кто же центральный персонаж этого удивительного романа?
Те, кто утверждают, что идейный и духовный центр романа Булгакова — Иешуа, заблуждаются. Безусловно, Иешуа необходим роману, но реальность Иешуа — совершенно особая, этот образ постоянно выходит за пределы книги. Ведь не случайно Булгаков не дает читателю проникнуть в мысли и чувства Иешуа, он лишь позволяет слышать его слова и видеть, как они становятся деяниями, от которых привычная его современникам повседневная действительность буквально расползается по швам. Образ Мастера в романе уже с самого начала дается завершенным и целостным, а то, что с ним происходит, никак не меняет его характер, темперамент, мировоззрение. То же самое можно сказать о Маргарите. Безусловно, она со всей решительностью прошла тот путь, который выбрала со свойственной ей дерзновенностью и смелостью, но ведь таков был ее характер, ей был необходим лишь толчок в этом направлении, она с самого начала была готовой, созревшей для того, что ей предложила судьба в лице Воланда. К тому же в конце повествования Иешуа, Пилат, Мастер, Маргарита, а также Воланд со своими слугами покидают пространство романа, в котором жили и действовали. В нем остается лишь один персонаж, с которым писатель познакомил нас в самом начале своего повествования, это — Иван Понырев, бывший поэт с псевдонимом Бездомный. Несмотря на то что этот персонаж играет косвенную роль в романе, получается, что фактически все, что происходило с главными героями, так или иначе отразилось на его судьбе. С ним произошло подлинное преображение. Если при своем первом появлении на страницах книги он — самодовольный хам, живущий в свое удовольствие и явно не привычный ни к строгому мышлению, ни к тонкому чувству, то в конце он становится другим. Символом этой разительной перемены становится его отказ от броского псевдонима, который носит подчеркнуто «пролетарский» характер. Он понимает, что у него есть дом, и дом этот — Россия, а отказаться от родины могут только те, для кого нет ничего высокого, для кого честь — лишнее бремя. Прежде он и сам был таким, а теперь он — «сотрудник Института истории и философии». Эту специальность он выбрал не случайно, ибо история не только связывает человека с прошлым, она делает человека ответственным за прошлое, настоящее и будущее своей страны, своего народа. Иван «унаследовал» от Мастера болезнь, которая в контексте романа, где мы встречаемся с основателем христианства, несет особую смысловую нагрузку. Апостол Павел в 1-м Послании к коринфянам говорит, что «мудрость мира сего есть безумие перед Богом» (3:19). В советской действительности, описанной Булгаковым, все перевернуто вверх дном, а безумие Мастера и Ивана скорее свидетельствует о том, что они отмечены Богом, чтобы нести людям весть о высшей Истине. Перед тем как покинуть этот мир, Мастер целует Ивана на прощание и говорит: «Прощай, ученик!» В этой фразе Булгакова звучит надежда одного из последних представителей старой русской интеллигенции на новую, которой суждено выстрадать свое право на наш общий дом, на Россию.
