Изображая проделки Воланда и его слуг — шута Коровьева-Фагота, кота Бегемота, грустного Азазелло, холоднокровной Геллы, Булгаков не ограничивал простор своей фантазии. На этих персонажей ложилась нетрадиционная, с точки зрения христианской системы представлений, функция судей над земной реальностью. Силы «классического» зла в романе способствуют установлению справедливости среди людей и по-своему отстаивают моральный закон, а не создают, как можно бы было предположить, дополнительное зло.
Писатель доказывает, что новый социальный строй, который сталинская идеология выдавала за реализацию самых сокровенных желаний человечества, хуже, чем мистическое зло из сказок и мифов. Более того «шалости» демонических персонажей рассматриваются писателем как достойная плата тоталитарному режиму, от которого было не скрыться.
Суд Воланда раскрывает ложь и предательство, срывает маски с лицемеров, показывает печальное лицо действительности, одним словом — устанавливает униженную двойной моралью правду и возвращает обесчещенную справедливость. В отличие от своего христианского прообраза, Воланд не стремиться захватить души людей, он не злой, не лживый, а напротив, представляет собой логичную справедливость и прагматизм, напоминает больше старого аристократа, нежели вселенское зло.
Однако следует обратить внимание на то, что Воланд в романе — не наивысшая инстанция и не единственный властитель мира. Кроме «Царства тьмы» существует «Царство света» — это Иешуа и Левий Матвей. Именно в «Царстве света» решается посмертная судьба Мастера и Маргариты. А Воланд лишь выполняет волю светлых сил. Таким образом, функция между двумя сферами потусторонних сил в романе разграничивается: если «Царство тьмы» карает, то «Царство света» милует.
Таким образом, Воланд в романе противопоставляется не Богу, а советскому миру «без Бога».