Лучшие произведения М. А. Булгакова стали известны читающей публике только спустя много лет после его смерти. Советский тоталитарный режим наложил фактический запрет на публикацию произведений писателя, в которых он сатирически изображал как социалистическую действительность, так и тех, кто пытался насильственным, «революционным» способом изменить жизнь.
Одним из наиболее известных произведений Булгакова является повесть «Собачье сердце».
К ее созданию Булгакова во многом подтолкнули как роман Г. Уэллса «Остров доктора Моро», так и реальные научные опыты по омоложению людей, проводившиеся в то время.
Профессор Преображенский, в отличие от героя Уэллса, отличается здравым смыслом и житейской мудростью («террор совершенно парализует нервную систему»; «разруха не в клозетах, а в головах»; «…не читайте до обеда советских газет»). Научная интуиция и здравый смысл изменяют ему, когда он пытается пересадить уличной дворняжке гипофиз человека. Ученый никак не мог предполагать, что этим человеком окажется люмпен-пролетарий Клим Чугункин.
Профессор живет так, как считает нужным, так, как он заслужил своим умом, трудолюбием и талантом. Его поведение свободно, словно никакой революции не было и в помине.
Он один занимает семь комнат, живет на широкую ногу — гурманствует, употребляя всевозможные деликатесы, пьет водку исключительно сорока градусов, а не тридцатиградусный ширпотреб, — ходит в оперу и во всеуслышание заявляет, что не любит пролетариат.
«Контрреволюционные речи говорите», — в шутку замечает Борменталь. Но в поведении профессора нет ничего контрреволюционного, он вовсе не жаждет возврата старых порядков. Ему нужен просто порядок, при этом не обязательно старый. Как и к пролетариату, он отрицательно относится и к помещикам: «…холодными закусками и супом закусывают только недорезанные большевиками помещики. Мало-мальски уважающий себя человек оперирует закусками горячими».
Преображенскому, как человеку умному, мыслящему, претит любая «стадность», любое проявление интеллектуальной зависимости. Он в лучшем смысле этого слова индивидуалист, который не только «делает дело», но и берет на себя ответственность за свой небольшой мирок (это и доктор Борменталь, и кухарка Дарья, и Зинаида, и даже приблудный пес Шарик).
В образе профессора Преображенского отразилась мысль Булгакова о том, что человек имеет право наличную, частную жизнь. Мало того, эта частная жизнь должна стоять выше жизни общественной. Именно на ней зиждется ответственность каждого за то, что происходит в мире. Если же нет частной жизни, а кроме того нет и частной собственности, то, по Булгакову, пропадает и всякая ответственность за происходящее в обществе. Все подменяется «ответственностью коллективной», другими словами — массовой безответственностью.
Профессор в своих возражениях советской власти не пускается в абстрактные философствования, ему абсолютно чужды все рассуждения о «светлом будущем» и о «классовой борьбе». Он практик и хорошо понимает, что именно люди практические, профессиональные и ответственные, создают все блага в мире, что прогресс движется благодаря именно им, а не разного рода «певунам».
Все произведение Булгакова построено на противопоставлениях и контрастах. Быт профессора Преображенского, его убеждения противостоят навязываемому «жилтоварищами» образу жизни. Профессор живет частной жизнью, что само по себе не укладывается в новую идеологию «победивших масс» и представляет если не контрреволюцию, то по меньшей мере вызов обществу. Преображенский и «товарищи» словно разговаривают на разных языках. Для представителей домкома на первом плане стоят абстракта ые идеи «социальной справедливости» и «мирового братства».
Работа, любимое дело, которое человек делает хорошо, — единственное, чем он может быть полезен другим людям. Филипп Филиппович в этом твердо убежден. Тогда не будет никакой «разрухи», ведь «разруха не в клозетах, а в головах». Однако у большинства «новых» людей нет никакого собственного дела, они ничего не знают, не умеют, да и не хотят знать и уметь. Революционеры-большевики только тем и занимаются, что делают не свое дело: руководят, не умея руководить, разрушают то, что не ими создано, все переделывают, перестраивают.
В конце концов и Филипп Филиппович, и доктор Борменталь понимают свою ошибку — сделать из нечеловека человека невозможно. Из Клима Чугункина, пьяницы с тремя судимостями, умершего в пивной от удара ножом в сердце, мог выйти только Клим Чугункин.
Процесс деградации Шарикова под воздействием Швондера очень быстро становится необратимым, воспитание не помогает, природа и среда, в которой вырос и развивался индивид, — берут свое, он не подлежит исправлению. И только тогда, когда обратное преображение произошло, жизнь вернулась в свою колею. Безответственный эксперимент подошел к своему логическому завершению.
В работе «На пиру богов», вышедшей в Киеве в 1918году, философ, богослов и публицист С. Н. Булгаков заметил: «Признаюсь вам, что «товарищи кажутся мне иногда существами, вовсе лишенными духа и обладающими только низшими душевными способностями, особой разновидностью дарвиновских обезьян — Homo socialisticus».
Именно об опасности отрицания духа, этических ценностей предупреждал М. А. Булгаков, об ужасных последствиях, к которым могут привести непродуманные эксперименты. К сожалению, в своих пророчествах писатель оказался абсолютно прав.
