Нам казалось: мы кратко блуждали.
Нет, мы прожили долгие жизни.
Возвратились — и нас не узнали,
Нас не встретили в милой отчизне.
А. Блок
Революция — коренной перелом в жизни общества. Она назревает постепенно, а затем обрушивается с неистовой силой, сметая все на своем пути.
Творчество замечательного русского поэта Александра Александровича Блока пришлось на период между двумя революциями, которые принесли колоссальные изменения не только в исторический ход развития России, но и в судьбу поэта. События, происходившие тогда, заставляют сейчас учащенно биться сердца миллионов людей. Как откликнулся на них Блок? Каким же был его «путь среди революций»?
Революционные годы сказались на творчестве Блока не только в плане непосредственного отражения им революции, — таких стихов было мало, и они далеко не исчерпывали всего содержания революционной темы. Эти годы принесли другое — глубокий перелом в творчестве,» изменение самой сущности романтизма Блока, переоценку окружающей среды.
В то время когда над Россией встал дух революции и чувствовалось приближение мятежных дней, Блок искал идеал, гармонию, красоту, уединение в другом мире: отрешенный от внешнего мира, от житейских трудностей, поэт жил в волшебном мире поэзии, зачитывался стихами, писал их. Первая книга поэта — «Стихи о Прекрасной Даме», — появившаяся накануне революции тысяча девятьсот пятого года, казалась многим современникам чуждой окружающей жизни: она была рождена юношеской любовью поэта.
Вхожу я в темные храмы,
Совершаю бедный обряд.
Там жду я Прекрасной Дамы
В мерцаньи красных лампад.
Для этого цикла характерны культ красоты, святость неземных идеалов лирического героя, романтика рыцарской верности, созерцательность. Но постепенно лирический герой разочаровывается, проходит любовь:
Ни тоски, ни любви, ни обиды,
Все померкло, прошло, отошло.
Мир, в котором он живет, перестает удовлетворять его. Из мира фантазии трудно возвращаться в реальный мир. Лирический герой стоит на «распутье», он оказался на пути исканий:
Я вышел в ночь — узнать, понять
Далекий шорох, близкий ропот,
Несуществующих принять,
Поверить в мнимый конский топот.
Герой как младенец, который ничего не знает о жизни. Ему невыносимо трудно привыкнуть к ней, он хочет забыться, у него вырывается крик о помощи:
Как тяжело ходить среди людей…
Поэт обращается к родине, к жизни, как к путеводной звезде:
Приюти ты в далях необъятных!
Как и жить и плакать без тебя!
Этот образ в душе поэта «был… светел навсегда», он укорял и призывал, рождал волю к преодолению «праздности» души, выводил из жизненных тупиков:
Простишь ли мне мои метели,
Мой бред, поэзию и мрак?
Иль можешь лучше: не прощая,
Будить мои колокола,
Чтобы распутица ночная
От родины не увела?
Замечательный образ: «колокола», не дающие заблудиться в метелях, звучат не извне, их зов возникает в самой душе поэта — родина будит в нем все лучшее, сильное, живое.
В одном из писем Блок говорил, что все думы о России, что судьба родной страны является главенствующей в его творчестве. Поэтому и знаменательно, что цикл стихов «Родина» охватывает период между двумя революциями.
Ты и во сне необычайна,
Твоей одежды не коснусь.
Россия — святая страна, по Блоку. Лирический герой не мыслит себя отдельно от своей родины и народа:
Русь моя, жизнь моя, вместе ль нам маяться?
Блок верит в нее: Россия будет жить вечно. В стихотворении «Осенняя воля» клятвой верности прозвучало обращение к родине:
Над печалью нив твоих заплачу,
Твой простор навеки полюблю.
Блок пытался осмыслить историческое прошлое, чтобы понять настоящее и будущее России: у нее особый путь развития. Не случайно, что в годы безудержного разгула реакции поэт обратился к героической теме битвы на Куликовом поле — событию, сыгравшему огромную роль в истории русского народа. Тончайшие, но явно ощутимые нити связывают нравственные идеалы поэта с революционным брожением в стране, с созревающим в ней порывом к грядущему.
Жизнь в ее подлинной социальной остроте отразилась в стихотворении «Фабрика». Город с его противоречиями врывался в круг мыслей и чувств поэта. Город с желтыми окнами, со скрипящими болтами на воротах и, главное, — с измученными спинами людей и наглым смехом тех, кто обманул «этих нищих»:
И в жолтых окнах засмеются,
Что этих нищих провели.
В стихотворении «Сытые» яснее и резче обнаружилось отношение Блока к революции. Дни Октябрьской забастовки опрокинули «корыто» сытых, встревожили их «прогнивший хлев». Блок предчувствовал эти мятежные события:
Дикий ветер
Стекла гнет,
Ставни с петель
Буйно рвет.
Поэт верил, что революция преобразит всю вселенную, и тогда он навеки спасется от своей «осторожной тоски». Блок звал революцию громко и требовательно:
Эй, встань и загорись и жги!
Эй, подыми свой верный молот,
Чтоб молнией живой расколот
Был мрак, где не видать ни зги.
Поэт особенно сильно верил в святую мощь революции, которая казалась ему всемогущей, и предъявлял к ней огромные требования, не сомневаясь ни на миг, что она их исполнит.
Не может сердце жить покоем,
Недаром тучи собрались.
Доспех тяжел, как перед боем.
Теперь твой час настал. — Молись!
Но оправдала ли революция тысяча девятьсот семнадцатого года надежды на изменения к лучшему, ожидания, или она повернулась к поэту своим звериным ликом?
На революцию тысяча девятьсот семнадцатого года поэт откликнулся поэмой «Двенадцать». Никогда Блок не был так тесно связан с современностью, как в эти первые месяцы Великого Октября. Поэт чувствовал свою близость к восставшему народу, видел себя в его рядах, и это вызывало в нем необычайный творческий подъем.
«Революция — это я — не один, а мы», — записал Блок в своем дневнике.
Революционная романтика, захватившая поэта, нашла свое выражение прежде всего и ярче всего в самой идее «Двенадцати». С первых строк поэмы Блок дает почувствовать читателю огромный размах и сокрушительную силу революции. Зарождается ветер, который переходит в «злобу черную», но «святую», а затем — в ураган. Это не только разбушевавшаяся природа, но и ветер — символ стихии, разгулявшейся в душе, в крови человека, в его сердце, израненном, истерзанном вековыми страданиями и накопившем яростную жажду расплаты.
В основе произведения конфликт, борьба старого и нового, борьба двух «миров». Поэт выступает за созидание в революции, а не за разрушение.
Поэма построена на контрастах: «Черный ветер. Белый снег». Контрасты на перекрестке», «невеселый товарищ поп» и идущие «двенадцать человек». Кто эти двенадцать? Двенадцать апостолов, несущих веру?
«Ветер, ветер!» Не стоит на ногах человек. А кто же устоит? Поднимаются низы общества — они устоят. Революция против буржуя, старого мира, который ей не нужен. Старый мир сравнивается с «паршивым псом, поджавшим хвост».
Ничто не может противостоять стихии народной революции. Двенадцать красногвардейцев находятся в полной гармонии с этой стихией. Поступки носителей идеи революции двойственны: делом их рук является и справедливая расправа с «шелудивым псом», и бессмысленное убийство Катьки. Но, по Блоку, гримасы революции не могут затмить святость и ее величие.
Впереди красногвардейцев, несущих погибель старому миру, идет Иисус Христос/Образ Христа — готовность к подвигу ради великого? Попытка изменить жизнь? Образ человека, способного принести в жертву свою жизнь? С красным флагом (зарево, кровь, борьба) «в белом (чистота, святость) венчике из роз — впереди — Иисус Христос», а следом плетется старый мир. От прошлого невозможно избавиться, но красногвардейцы этого не понимают. Прошлое — это корни наши, ценности и знания, которые накапливались годами и веками хранились.
Даже самые низы народных масс, искалеченные нечеловеческими отношениями в «страшном мире», даже человек, безвольная жертва пустых страстей, опустившихся до преступления, грабежа, убийства, — даже они, по Блоку, перерождаются во всеочищаю- щем пламени революции, чувствуя инстинктом, сердцем, пусть еще неясным, но уже пробуждающимся сознанием ее великую правду, за которую готовы «буйну голову сложить».
Сегодня же, заново перечитывая поэму «Двенадцать», мы убеждаемся, что она стала по сути предсмертным И трагическим пророчеством Блока о будущем спасении России, которая должна была пройти через «ужасы» революции.
Мы знаем, что настроения Блока последних дней были далеки от тех, которыми были продиктованы поэма «Двенадцать» и другие его революционные произведения. Иссякают его физические и ДУ» ховные силы. Он задыхается, и жизнь его теряет смысл. Поэт сжигает себя в бездне мировой катастрофы, в которой должна была погибнуть старая Россия и родиться Россия новая.
Довольно нам, сегодняшнему поколению, пребывать в духовной спячке, отдавать на растоптание свою веру и Отечество — свое собственное будущее. Уже на собственном реальном опыте, увидевшие все то, о чем предупреждал Блок через образ Христа в поэме «Двенадцать», мы не имеем права еще раз остаться слепыми.
Да вот закончится ли когда-нибудь при такой нашей слепоте эта нескончаемая вьюга над Россией?
Вера в Россию, в ее будущее никогда не покидала поэта. И как заклинание звучат для нас его слова из дневника: «Все будет хорошо. Россия будет великой. Но как долго ждать и как трудно дожидаться».
