В жизни и творчестве Евгения Замятина роман «Мы» сыграл важную роль. Дело в том, что этот роман не удалось опубликовать в России. Он попадает в Прагу, где и издается на чешском языке в 1920 году. В 1924 году появляется английский перевод романа с чешского языка. Впервые на русском языке роман «Мы» публикуется в 1927 году в Праге, в журнале «Воля России».
Публикация романа «Мы» за границей вызвала ожесточенную травлю писателя в родной стране. Сбылись самые мрачные опасения Замятина, высказанные им еще в 1921 году в статье «Я боюсь». Он писал: «Я боюсь, что настоящей литературы у нас не будет, пока мы не излечимся от какого-то нового католицизма, который пе меньше старого опасается всякого ернического слова. А если неизлечима эта болезнь — я боюсь, что у русской литературы одно только будущее: ее прошлое».
В романе поднимаются важнейшие проблемы человеческой жизни. Роман написан в форме исповеди, дневника. Основная проблема — поиск человеком счастья. Именно этот поиск и приводит человеческое общество к той форме существования, которая изображена в романе. Но и такая форма всеобщего счастья оказывается несовершенной, так как оно выращено инкубаторным путем, вопреки законам органического развития.
Роман написан в жанре антиутопии. Это один из наиболее популярных жанров того периода в литературе. Мир, задуманный автором, вроде бы долг жен быть совершенным и абсолютно устраивать всех людей, которые в нем живут. Но это мир технократии, где человек — винтик огромного механизма. Важной характеристикой единого государства становится мотив машины, механизма. Вся жизнь человека подчинена математическим законам, измеряется математическими величинами и расписана строго по часам. Причем сама по себе техника единого государства ничем особым не примечательна. Речь идет о механическом, неестественном происхождении нового мира. Основные понятия этого мира — Единое Государство, Скрижаль, Стена, Благодетель, Бюро Хранителей (все они пишутся с большой буквы). Человек в этом мире — абсолютно обезличенная единица. У него даже нет имени. Вместо имени он имеет цифру (Д-503, 0-90, 1-330). Люди не могут фантазировать, они несвободны, у них нет личной жизни, жизнь их открыта (прозрачные стены), даже что-либо хотеть за них могут только власти.
Общество это закрытое. Все естественное в нем уничтожено, считается чем-то грязным, отвратительным, низким. Во главе всего стоит понятие хорошо отрегулированного и бесперебойно работающего механизма. Это Единое Государство отгорожено от другого мира, мира естественного, огромной стеной, за которую никто не имеет права выходить, да никому такое и в голову не может прийти. Хотя за этой стеной еще сохранилась горстка одичавших людей, которые не захотели быть осчастливленными насильно.
Как музей, существует на территории Единого Государства Древний Бог с сохраненными в нем атрибутами привычного для нас быта.
Другая важнейшая проблема произведения — проблема власти. Власть Благодетеля абсолютна и безоговорочна. Интересна с этой точки зрения глава о Дне Единогласия — выборах Благодетеля. Благодетель для этих людей — Бог. И люди даже не помышляют выбрать кого-то другого на должность Благодетеля, кроме самого Благодетеля. Им кажется абсурдным и смешным, что раньше результаты выборов не были известны заранее. Благодетель — единственное существо, которому позволено думать. Это идея Инквизитора — достижение счастья путем насилия. Для него понятия любви и жестокости неразделимы. Доказательством этого, с одной стороны, является то, что он суров, несправедлив, а с другой — то, что Благодетель пользуется неограниченным доверием жителей Единого Государства.
Неотъемлема от проблемы власти проблема религии. Власть и Бог соединились в Благодетеле. Здесь вообще прослеживается религиозно-мистическая идея власти. Благодетель — Бог, сошедший с небес на землю. Автор проводит параллели с христианством. «Бог, медленно сжигающий всех непокорных на адском огне» (слова Благодетеля). «Мы» — от Бога, а «Я» от дьявола», — говорит рассказчик. «В раю уже не знают желаний, не знают жалости, не знают любви, там — блаженные с оперированной фантазией (только потому они и блаженные), ангелы — рабы Божьи». В этом и заключается религиозно-мистическая идея власти вообще.
Таким образом, «Мы» — многоплановое произведение. Таков мир, в котором живут герои романа, и живут они, на первый взгляд, счастливо, спокойно и благополучно. Мир, который их абсолютно устраивает, потому что они воспитаны на этих идеях. Они впитали с молоком матери понятие о том, что все, что нестандартно и беспорядочно,— то безобразно.
Но вот какое-то звено этой цепи рвется. Эта трещина — столкновение Д-503 с совершенно новым, не знакомым ему миром 1-330. Сначала это пугает и отталкивает его (их первая встреча в Древнем Доме). Но одновременно это оказывается каким-то наркотиком: попробовав однажды, он уже не может остановиться. Его тянет к ней, и, когда он не видит ее, он не может справиться со своими страданиями. В романе не говорится, почему и откуда возникли такие люди, как 1-330. Но важно, что они есть, что в таких «машинных» условиях они не превратились в винтики, не утратили человеческий облик и готовы бо роться с Благодетелем, чтобы освободить людей от власти технократии. Другой вопрос, нужна ли вообще эта свобода людям с оперированной фантазией?
Им удается заразить (ведь именно как заразу воспринимают их идеи власти) своими идеями некоторых людей. Когда эта зараза начинает распространяться и взрываться на Дне Единогласия, что же остается от этого спокойного, упорядоченного и идеального мира? Он переворачивается с ног на голову (как перед этим он перевернулся только для Д-503 после его знакомства с 1-330).
Взрывается Зеленая Стена, отделяющая от мира естественного, и оттуда «все ринулось и захлестнуло наш очищенный от низшего мира город». Надо отметить, что стена — не только символ отторжения от мира природы, но и символ отторжения человека от «родимого хаоса» с его непредсказуемостью, символ пренебрежения бесконечным разнообразием жизни, а следовательно, ее укрощение.
Таким образом, основные порядки, которым подчиняется Единое Государство,— это укрощение и регламентация. Идея общей жизни обернулась, однако, «муравейником», а идея равенства — «уравниловкой». «Мы» — пророческий, философский роман. Он полон тревогой за будущее. В нем остро звучит проблема счастья и свободы.