О создании романа «Новь» И. С. Тургенев писал: «Замечу только одно, что ни одно из моих больших произведений не писалось так скоро, легко (в три месяца) — и с меньшим количеством помарок. Вот после этого и суди!..» Всегдашний тургеневский метод: долгое обдумывание и стремительное написание. Еще в 1870 году возникла идея романа «Новь», создавался же он в апреле-июле 1876 года.
Время действия романа, как обозначил его сам автор,— конец 60-х годов XIX века, однако отразились в нем события более поздние: так называемое «хождение в народ» 1874-1875 годов. Русская революционная интеллигенция переживала в то время трагическое осознание своей разобщенности с народом, который был лишен истинного понимания причин своего бедственного положения, а поэтому и чужд тем целям, которым посвятили себя эти люди. «Хождение в народ» стало попыткой революционного разночинства сблизиться с народом, развернуть массовую агитацию среди крестьянства, чтобы поднять его на массовое выступление против режима. Все было задумано рационально, но сами «народники» (так стали называть новое поколение революционеров) были все же «далеки от народа» , который они пытались побудить к восстаниям и бунтам.
Революционная работа велась стремительно, но крестьяне не принимали чужаков, и движение в конце концов было разгромлено.
Тургенев с самого начала скептически отнесся к движению народничества, понимая упадничество самой идеи. На этом материале писатель создал роман «Новь», в котором отразил свое видение проблемы революционного народнического движения, пути исторического развития России.
В период 60-70-х годов XIX века в русской литературе получил распространение так называемый «антинигилистический роман» (против нигилистов — отсюда и название). Самый значительный «антинигилистический роман» — «Бесы» Достоевского. Некоторые критики причисляли к этому же жанру и последние романы Тургенева. «Новь» нередко сближали с «Бесами». Известно, что в романе Ф. М. Достоевского отражена деятельность организации, созданной заговорщиком-анархистом Нечаевым. Нечаев появляется и на страницах романа «Новь»: тот самый таинственный Василий Николаевич, от которого герои романа получают время от времени письменные распоряжения. Кроме того, в авторских черновиках произведения есть запись о Машуриной: «Нечаев делает из нее своего агента», и о Маркелове: «Совершенно удобная и готовая почти для Нечаева и К0». В самом романе Маркелов характеризуется так: «Человек искренний, прямой, натура страстная и несчастная, он мог в данном случае оказаться безжалостным, заслужить название изверга…»
Однако в том же Маркелове автор выделил и вполне привлекательные качества: ненависть ко лжи, сострадание к угнетенным, готовность к безусловному самопожертвованию. Тургенев жалеет своих героев — несчастных, запутавшихся в собственных ошибках, заблудившихся молодых людей. Сам он об этом так писал: «Я решился… взять молодых людей, большей частью хороших и честных,— и показать, что, несмотря на их честность, само дело их так ложно и нежизненно — что не может не привести их к полному фиаско… Молодые люди не могут сказать, что за изображение их взялся враг; они, напротив, должны чувствовать ту симпатию, которая живет во мне — если не к их целям,— то к их личностям».
В таком отношении к революционерам автор «Нови» явно противостоял «антинигилистическому роману». Однако Тургенев не симпатизирует делу, которым занимаются молодые герои. Прежде всего, «народники» в романе совершенно не знают, чем живет тот реальный народ, ради которого они готовы жертвовать собой. Они вообразили себе некий абстрактный народ, поэтому слишком сильно были потрясены, когда первая же попытка Маркелова поднять мужиков на бунт кончилась провалом: крестьяне связали его и выдали властям.
Тургенев подчеркивает и «некоторую умственную узость» этих людей: «…люди до того уходят в борьбу, в технику разных своих предприятий,— говорил он,— что совершенно утрачивают широту кругозора, бросают даже читать, заниматься, умственные интересы отходят постепенно на задний план; и получается в
конце концов нечто такое, что лишено духовной стороны и переходит в службу, в механизм, во что хотите, только не в живое дело».
Нет «живого дела» — вот приговор автора героям «Нови», ибо они «готовы делать, жертвовать собой, только не знают, что делать, как жертвовать…». Среди хаоса сомнений, противоречий, безысходности мечется в «Нови» «российский Гамлет» — Нежданов: «Так отчего же это неопределенное, смутное, ноющее чувство? К чему, зачем эта грусть?..» Но Нежданов — это Гамлет, решивший взять себе роль Дон Кихота. Он стремится к самопожертвованию ради высокой идеи, но сам же ощущает и фальшь своего намерения, своих стремлений. Натура Нежданова надломлена — и нет иного исхода его жизни, кроме самоубийства.
Но есть ли истинно сильная личность, «новый русский Инсаров»? Где Базаров? Это давний писаревский вопрос как бы повис в воздухе и не мог не осознаваться читателями и автором. Но автор в 1874 году высказал мысль, что «Базаровы сейчас не нужны. Для настоящей общественной деятельности не нужно ни особенных талантов, ни даже особенного ума…».
Базарова в «Нови» нет, однако после продолжительного перерыва в романе опять появляется «тургеневская девушка» — Марианна Синецкая. В ней — все те же черты, которые так привлекают в героинях «Рудина», «Дворянского гнезда», «Накануне»: самоотречение и сострадание к миру: «…если я несчастна,— признается она Нежданову,— то не своим несчастьем. Мне кажется иногда, что я страдаю за всех притесненных, бедных, жалких на Руси… нет, не страдаю — а негодую за них, возмущаюсь, …что я за них готова… голову сложить». Но даже у Марианны — та же ограниченность, «шоры на глазах», что и у остальных героев. «Нови» предпослан эпиграф: «Поднимать следует новь не поверхностно скользящей сохой, но глубоко забирающим плугом». Тургенев объяснил, что «плуг в эпиграфе значит не революцию, а просвещение». Подлинный герой для писателя не Маркелов или Нежданов, но — Соломин. Это тоже не выдающийся, а средний человек, однако он на голову выше прочих — по силе характера, уму, пониманию реальной деятельности. О подобных людях Тургенев говорил: «…я убежден, что такие люди сменят теперешних деятелей: у них есть известная положительная программа, хотя бы и маленькая в каждом отдельном случае, у них есть практическое дело с народом, благодаря чему они имеют почву под ногами…» Поэтому в конце романа звучит апофеоз Соломину: «Он — молодец! А главное: он не внезапный исцелитель общественных ран. Потому ведь мы, русские, такой народ! Мы все ждем: вот, мол, придет что-нибудь или кто-нибудь — и разом нас излечит, все наши раны заживит, выдернет все наши недуги, как больной зуб… А Соломин не такой: нет,— он зубов не выдергивает.— Он молодец!»
И все же тоска по Базарову — по красивой сильной натуре не оставляла писателя, даже когда он признавал необходимость Соломина. В «Нови» есть некоторые недоговоренности, недомолвки, но это объясняется тем, что автор собирался писать продолжение романа, посвященное новой деятельности Соломина и Марианны. Постепенные преобразования и просвещение — только в них нуждается Россия — это непоколебимое убеждение автора. Еще в начале 60-х годов XIX века писатель высказал его в полемике с Герценом.
Именно надежда на деятельность Соломиных не позволила Тургеневу разочароваться в возможностях «мира всеобщего». Именно с постепенной преобразовательной деятельностью подобных людей писатель связывал возможность переустройства русской общественной жизни. По сути, Соломин не является в творчестве Тургенева фигурою совершенно новой. И в прежних его романах можно было встретить героев, занятых конкретным, негромким, но совершенно необходимым делом: Лежнев («Рудин»), Лаврецкий («Дворянское гнездо»), Литвинов («Дым»).
В продолжении «Нови» этот тип должен был занять главенствующее положение. Интерес к людям, подобным Соломину, стал проявлением общественных интересов писателя.
Таким образом, роман «Новь» явился логическим завершением творческой деятельности И. С. Тургенева, открывшего миру русскую литературу, создавшего незабываемые образы русских людей 40-70-х годов XIX века.
В этом его величайшая роль и заслуга перед горячо любимой Россией.
