Мы вопрошаем и допрашиваем прошедшее,
чтобы оно объяснило нам наше настоящее
и намекнуло о нашем будущем.В. Белинский
Роман «Плаха» — одно из интереснейших произведений в творчестве замечательного современного писателя Чингиза Торекуловича Айтматова. «Плаха» продолжает традиции литературы гуманизации, очеловечивания образа Христа, у истоков которой стоят художники и мыслители Возрождения и которая замыкается «Мастером и Маргаритой» М. Булгакова.
Смерть главного героя Авдия — не жертвоприношение, а самопожертвование. Его цель — спасать, и он — спасает. И если последними мыслями Бостона, другого действующего лица, являются размышления о конце света, то предсмертные слова Авдия — о «спасении душ людских», вопреки «сомкнутости добра со злом», о том, чтобы плыл корабль человечества «при навсегда зачехленных стволах орудий из океана в океан». Выходит, Авдий вовсе не является носителем безысходного трагического видения мира? Однако сам писатель называл его «трагической личностью, наделяя жизнеощущением особого рода, для которого «события минувшего так же близки, как сиюминутная действительность». А тот, кто переживает былое, как свое кровное, тот, по убеждению автора «Плахи», мученик, «трагическая личность». Ибо, переживая, он ничего не может изменить, лишь приносит себя в жертву.
Образ Авдия троичен: автор — Авдий — назарянин. Время и Вечность — одна из центральных антитез романа, потому-то и нона/добился персонаж, наделенный не просто даром провидения, но как бы говорящий от имени Вечности. Более того, на протяжении столетий имя Христа было своего рода гарантией спасения человечества в час, когда Время и Вечность сомкнутся. Тем бе-зысходнеето грядущее, которое прозревает Иисус у Айтматова накануне ареста в Гефсиманском саду — грядущее без будущего для человечества. Трагедия Христа у Айтматова — перевернутая трагедия Авдия, вчерашнего семинариста, страдающего, переживающего наяву прошлое. Иисус мучается тем, что не в силах отвратить грядущее, которое люди уготовили себе сами. И перед назарянином встает вопрос: остаться ли с людьми или отречься от них, признать, что человек — зверь, одержимый маниакальной жаждой власти, зверь, которого никто и ничто не может изменить?
Весь роман «Плаха» — попытка найти ответ на этот вопрос. Попытка обрести надежду, познать природу добра, силу идей человеколюбия, силу человеческого разума. И вот здесь-то выявляется еще одна коллизия Айтматовского ми-ровидения. Его герои — постоянно (вслед за автором) твердящие, что люди — единственно разумные существа во вселенной, в критические моменты, перед лицом смерти и безусловно неискоренимого зла, ведут себя как безумцы, как одержимые, исступленно. И не только «чокнутый Авдий», но и Бостон, и Иисус.
Поэтому роман «Плаха» написан Айтматовым в опровержение собственного просветительства, веры в то, что одно лишь разумное увещевание способно искоренить зло. Исход диспутов и споров, словесных стычек, которые происходят между героями романа, является выбором, который делает герой. Часто он делает этот выбор вопреки очевидности, движимый не разумом, а любовью: к распятому учителю, к погибшему сынишке, к женщине, к людям, в которых «так трудно рождается… человеческое».
Смыкаются и смыкаются круги, но человек прорывается сквозь них: в музыке, в творчестве, в любви. Прорывается в «вековечной жажде утвердить себя, облегчить свою участь, найти точку опоры в необозримых пространствах Вселенной, трагически уповая, что существуют, помимо него, еще какие-то небесные силы, которые помогут ему в этом». При этом человек трагически осознает, что такие надежды — «грандиозное заблуждение», что все зависит от него самого.
Роман «Плаха», напечатанный в 1986 году, на протяжении многих лет вызывает жаркую полемику. У него много сторонников и противников, только равнодушных нет, и это — главное.