Начало XX в. характеризуется обогащением литературы критического реализма, появлением произведений социалистического реализма, развитием модернистских течений. Фоном литературных поисков было бурное развитие капиталистических отношений и революционного движения марксистского характера, а наряду с этим — глубокие религиозно-философские теории, возникающие в условиях тотального кризиса всех сторон жизни. В литературе усилилось стремление дойти до самых глубин человеческой души, понять не только социальную сущность личности, но и ее психологию и подсознание, т. е. усилилось антропологическое начало.
В реализме начала XX века переплетались различные тенденции, связанные с усвоением писателями традиций JI. Толстого, Ф. Достоевского. В творчество реалистических писателей органично вписывались импрессионистические, экспрессионистские стилевые черты, усиливалась роль жизнеощущений самого писателя в повествовании.
Поэзия начала XX в. переживает небывалый взлет. Недаром этот период назван «серебряным веком» русской поэзии. Наиболее яркими в это время были модернистские течения: символизм, акмеизм и футуризм.
Модернизм явился в определенной мере порождением глубокого кризиса в европейской культуре в конце XIX — начале XX в. Кризис характеризовался разочарованием в прежних общественных идеалах, пересмотром моральных ценностей, утратой веры в силу научного познания, вспышкой увлечения мистицизмом и идеалистически-религиозной философией; ощущение отчужденности мира от человека, враждебность действительности, неустойчивость и относительность всего выводили к метафизическим, надличностным основам и ценностям, к уходу в субъективный мир личности.
Символизм был самым значительным явлением в поэзии «серебряного века». Возникнув в 1890-е годы как протест против позитивизма и «бескрылого реализма», символизм был эстетической попыткой уйти от противоречий реальной действительности в область вечных идей, создать надреальный мир. Теоретические основы символизма дал Д. С. Мережковский в лекции 1892 года «О причинах упадка и новых течениях современной русской литературы». Символисты утверждали три главных элемента: мистическое содержание; символы, естественно возникающие из глубин души художника; утонченные способы выражения чувств и мыслей. Целью символизма был подъем к «идеальной человеческой культуре», который можно осуществить через синтез искусств. Ключевым понятием символизма был символ. Символ — это многозначное иносказание, которое содержит в себе перспективу развертывания смыслов. В сжатом виде символ отражает истинную, скрытую сущность жизни. Вяч. Иванов писал: «Символ только тогда истинный символ, когда он неисчерпаем и беспределен в своем значении. Он многолик, многомыслен и всегда темен в последней глубине». Но символ является и полноценным образом, его можно воспринимать и без содержащихся в нем смыслов.
В русском символизме существовали две ветви — «старшие символисты» (конец 1890-х годов) и младосимволисты (начало 1900-х годов). «Старшие» связывали искусство с богоискательством, с религиозными идеями (Д. Мережковский, 3. Гиппиус, К. Бальмонт, В. Брюсов, Ф. Сологуб). В своей поэзии они развивали мотивы одиночества, роковой раздвоенности человека, непознаваемости действительности, ухода в мир предчувствий.
«Младшие» символисты (А. Блок, А. Белый, Вяч. Иванов) ищут в реальном его тайный смысл. Их символы, внешне не называющие связи с действительностью, должны были отражать действительность, познаваемую не разумом, а интуитивно. Философской основой «младших символистов» были идеи Владимира Соловьева, который считал, что миром правит Мировая Душа. Она воплощается в образ Вечной Женственности, к которой должен устремляться поэт, пытаться выразить ее. Символисты исходили в своем творчестве из идеи двоеми — рия: реальный мир лишь несет отпечатки вечных сущностей, истинного мира.
Поэзия символистов отличается особой тональностью, яркой эмоциональностью, музыкальностью. В ней создается своя система образов — Прекрасная Дама, Вечная женственность, Душа Мира. Складывается и свой словарь, где часто употребляются слова «тайна», «дух», «музыка», «вечность», «мечта», «туманный призрак» и т. д. У каждого символиста был свой круг ключевых символических образов изВаннейших людей своего времени, оказавшим большое влияние на развитие литературы. Он выступал как поэт, прозаик, литературный критик, переводчик, историк литературы, издатель. Он хотел создать новую поэтическую школу, опираясь на творческие открытия французских символистов. В его ранней поэзии ощутимо влияние Бодлера, Верлена, Рембо. В стихотворении «Творчество» поэт раскрывает суть поэзии как «тени несозданных созданий» — действительность невозможно познать, поэзия способна лишь передать ее тайну в звуках и тенях. В стихах сборника «Tertia Vigilia» («Третья стража») возникают древние Египет, Греция, Рим, реальные исторические лица, герои мифов. Символично само название книги: ночное время римляне делили на четыре части (вигилии, стражи). Третья вигилия приходилась на самое глухое время ночи — после полуночи и до начала рассвета.
Брюсов создает образы героев деятельных, страстных, дерзких — «любимцев веков». Его привлекает ницшеанский образ сверхчеловека, воплощенный в великих поэтах («Данте»), полководцах («Ассаргадон», «Баязет», «Александр Великий»). Начатую в «Третьей страже» урбанистическую тему поэт развивает в сборнике «Urbi et orbi» («Граду и миру») (1903). Образ города противоречив. В городе воплощены культурные и материальные ценности («Париж», «Венеция», «Мир»), в нем дышит история. Но здесь и тяжкий труд, бессилие человека перед каменной стеной действительности, ощущение апокалипсиса («К Медному всаднику», «Каменщик», «Москва»).
В русской литературе сравнение поэзии с кинжалом можно найти в творчестве Пушкина, Лермонтова. Продолжил эту традицию и Брюсов. В его «Кинжале», эпиграфом к которому служат лермонтовские строки, поэт горд, уверен в себе, он вторит «грому с небосклона», ибо он «песенник борьбы». Покорным поэт быть не может.
Кинжал поэзии! Кровавый молний свет,
Как прежде, пробежал по этой верной стали,
И снова я с людьми, — затем, что я поэт.
Затем, что молнии сверкали.
Брюсов чутко уловил катастрофичность времени. В стихах сборника «В такие дни», посвященных революции, время предстает в грозных, но отвлеченных картинах. Революцию Брюсов видел как разрушительную силу, вал, движущийся «по еще не открытым Парижам». Он предрекал нашествие «грядущих гуннов». Но с ними поэт связывал мечты о свободе, поэтому воспевал русскую революцию. В сборнике «В такие дни» революционная Россия, сравнивается с «огненным скоком всадника», дробящего «тяжелым копытом /Обветшалые стены веков» («К русской революции»).
Брюсов — поэт интеллектуальный. Некоторые его стихи мож^ но определить как своеобразные рифмованные трактаты, в которых поэт стремился быть на волне новых научных открытий, сделать их достоянием читающей публики («Мир электрона», «Светоч мысли»). Поэт смело вводил в поэзию научные понятия и определения. В более позднем сборнике «Последние мечты» (1920) Брюсов обращается к библейским образам и сюжетам, придавая им этическое значение (цикл «Образы святые»).
В начале десятых годов в русской поэзии заявляет о себе акмеизм (от др.— греч. акте — высшая степень, расцвет). Идея нового направления впервые была высказана М. Кузминым в 1910 г. в статье «О прекрасной ясности». В ней отрицался непонятный, темный мир символистских намеков, говорилось, что поэту необходимо «найти в себе мир с собою и с миром». М. Кузмин считал, что поэзия должна быть простой, логичной, экономной в средствах и словах, то есть ясной. Отсюда предложенное им название нового течения — кларизм (от лат. clarus — ясный).
Акмеисты объединились в литературную группу «Цех поэтов», куда вошли Н. Гумилев, С. Городецкий, А. Ахматова, Г. Иванов, М. Зенкевич, О. Мандельштам, Г. Адамович. После 1917 года акмеисты, благодаря усилиям Н. Гумилева, вновь собрались в «Новый цех поэтов», просуществовавший до трагической гибели (расстрела по обвинению в контрреволюционном заговоре) Гумилева в 1921 году.
Акмеизм был воспринят как бунт против символизма. В статье «Наследие символизма и акмеизм» Гумилев, критикуя символизм, декларировал принципы новой поэзии. Восстав против символизма с его «бесконечными приближениями», «текучестью слова», «истонченным и изломанным человеком», поэзия акмеистов стремилась к осязаемости и предметности мира. Ее привлекал «дух мелочей прелестных и воздушных». Увлечение предметной деталью было так велико, что даже мир душевных переживаний образно * воплощался в какой-нибудь вещи. Акмеисты стремились вернуть слову ясный смысл, первородное значение.
Поэзия акмеистов отличается интересом к неординарной личности, стремлением к нравственному идеалу, к гармонии мира. Акмеизм провозглашал ориентацию на общечеловеческие ценности: добро, совесть, долг, любовь. Поскольку в творчестве акмеистов большое значение имело понятие «мужественность», а идеалом мужчины был первочеловек Адам, то иногда можно встретить такое название акмеизма, как адамизм. Смысл этого названия проясняется в стихотворении С. Городецкого «Адам»:
Просторен мир и многозвучен,
И многоцветней радуг он,
И вот Адаму мир поручен,
Изобретателю имен.
Назвать, узнать, сорвать покровы И праздных тайн, и ветхой мглы —
Вот первой подвиг. Подвиг новый —
Живой земле воспеть хвалы.
V
Критерием простоты и гармонии для акмеистов являлся Пушкин. Именно от него акмеисты восприняли строгую художественную форму, классически четкие размеры стиха.
Лидер акмеистов — Николай Степанович Гумилев (1886—1921). Уже в первом сборнике «Путь конквистадоров» (1905) намечены идеалы поэта: воспевание опасности, борьбы, мужества и любви.
Я конквистадор в панцире железном,
Я пропастям и бурям вечный брат,
Но я вплету в воинственный наряд Звезду долин, лилею голубую.
Лирический герой Гумилева — первооткрыватель, путешественник, стремящийся уйти от пошлой обыденщины в экзотический мир Индии, Китая, неизведанных стран Африки. Поэт любуется окружающей природой, он создает поэтические образы «изящного жирафа», злой и коварной гиены, разъяренного носорога. Но мир Гумилева не символически отвлеченный, а предметный и осязаемый. Особенностью мироощущения поэта являются романтика и героизм, которые ярко выявились и в сборнике «Романтические цветы» (1908), посвященном будущей жене Анне Горенко (Ахматовой). В этих сборниках отразилась мечта и впечатления поэта от путешествий в Африку, которая представлялась Гумилеву земным воплощением универсального мироздания, Божьим садом. Здесь гармонично сосуществуют язычество, христианство, мусульманство («Мик», «Ягуар», «Дагомея»). Но Африка — это единство гармонии и трагедии, которая часто определяется не только необузданной природой, но и людьми.
Программным стихотворением раннего творчества Н. Гумилева можно считать стихи из цикла «Капитаны» (сб. «Жемчуга»):
На полярных морях и на южных По изгибам зеленых зыбей,
Меж базальтовых скал и жемчужных Шелестят паруса кораблей.
Быстрокрылых ведут капитаны,
Открыватели новых земель,
Для кого не страшны ураганы,
Кто изведал мальстремы и мель.
Разве трусам даны эти руки,
Этот острый уверенный взгляд,
Что умеет на вражьи фелуки Неожиданно бросить фрегат.
Здесь воспевается смелость, отвага, бесстрашие, стремление к неисследованному как достойные черты настоящего героя. В дореволюционном творчестве, как и в жизни, Н. Гумилев реализовал три ипостаси его представления о достойной личности — отважного путешественника, доблестного воина и любящего рыцаря.
Жизненное кредо Гумилева более позднего периода выражено в стихотворении «Фра Беато Анджелико»:
Есть Бог, есть мир, они живут вовек,
А жизнь людей мгновенна и убога,
Но все в себя вмещает человек,
Который любит мир и верит в Бога.
Послеоктябрьское творчество Н. Гумилева характеризуется мотивами памяти, творчества, любви. В сборник «Огненный столп» (1921) (название восходит к Библии) вошли произведения, созданные в период с 1918 по 1921 год. Они наполнены философским смыслом, проникновением в тайны Слова, творчества, мыслями о трагичности земного пути и посмертном существовании в иных пространствах и временах («Память», «Шестое чувство», «Душа и тело», «Звездный ужас»). До конца не разгаданным остается стихотворение «Заблудившийся трамвай». Скорее всего, образ заблудившегося трамвая — это символ сложной и неоднонаправленной жизни вообще и судьбы поэта в частности. Поэт вскакивает в трамвай, который должен бы идти по накатанным рельсам. Но трамвай-жизнь движется сквозь времена и пространства, он «заблудился в бездне времен». Отражением вех реальной биографии — поэта становятся Нева, Сена, Нил. Явна и аллюзия на современность, в которой палач в красной рубахе срезает головы, как капустные кочаны. Поэт предвидит и свою трагическую участь: «Голову срезал палач и мне / Она лежала вместе с другими». История и современность причудливо пересекаются, время пугачевское и послереволюционное схо — дятся в некой точке переулка с домом в три окна и дощатым забором, где жила Машенька (вероятно, пушкинская капитанская дочка), и где герой просит остановить вагон, пока не произошла трагедия. Пришедшее понимание, что свобода и судьба — «только оттуда бьющий свет», как озарение, возвращает в Петроград с Медным всадником и Исаакиевским собором — твердынями государственной власти и православия^ Но и в реальном мире «трудно дышать, и больно жить».
Н. Гумилев не оставался неизменным в поэтике. От романтической предметности раннего творчества он пришел к образносимволическому отражению сложного мира в поздних стихах.
Футуризм (от лат. futurum — будущее) — авангардное явление в русской поэзии. Сюда входило несколько групп: эгофутуристы (И. Северянин, К. Фофанов);
Кубофутуристы (будетляне, гилейцы) — А. Крученых, Д. Бур — люк, В. Маяковский, В. Хлебников, В. Каменский;
Группа «Центрифуга» (В. Шершеневич) и группа «Мезонин поэзии» (С. Бобров). Несмотря на различия этих групп, между
Ними было то общее, что позволяет говорить о поэтическом течении.
Футуристы отказывались от наследия классической литературы, призывали «сбросить с корабля современности» Пушкина, Достоевского, Толстого. Сборники носили антиэстетические названия, которые должны были, по их мнению, показать презрение к эстетике прежних поэтических школ и течений («Дохлая луна», «Пощечина общественному вкусу», «Доители изнуренных жаб»).
Футуристы отрицали правила грамматики, синтаксиса, разрушали привычные ритмы и рифмы. Они экспериментировали с языком, вводя авторские неологизмы. В их стихах соединялось высокое и низкое, торжественные интонации с «простым, как мычание». Некоторые футуристы прибегали к «зауми», истолковывая ее как расширение поэтических возможностей русского языка (Крученых, Хлебников). В стихах футуристов очевидно стремление к примитивизации. Футуристы эпатировали, будоражили публику не только названиями сборников, но и внешним поведением, антиэстетизмом в жизни. Их творчество направлено на разрушение, ниспровержение существующего. Не случайно так близка оказалась футуристам идея революции с ее лозунгом: «Весь мир насилья мы разрушим до основанья». Не случайно многие футуристы стали певцами революции.
Тем не менее футуризм, если отвлечься от его крайностей, способствовал выявлению богатства русского поэтического языка, обновлению поэтической формы. Он подготовил появление конструктивизма 20-х годов, поэзии обериутов (Д. Хармс, А. Введенский, Н. Олейников и др.), своеобразно отразился в современной авангардной поэзии.
Велимир (Виктор Владимирович) Хлебников (1885—1922) в истории футуризма занимает особое место. Он стремился создать искусство будущего, искал новые пути поэтического выражения. Хлебников был оригинален во всем. Считая себя Председателем Земного Шара, будетлянином, он был одержим идеей справедливого устройства мира, которого можно достигнуть благодаря преобразующей силе искусства. Он создал оригинальную философию пространства-времени и числа, вывел формулы закономерности исторических событий, соединяя математику и историю. Хлебников искал особо выразительный язык, в котором смыслообразующую роль играли звуки: каждый звук речи обладает, по мысли поэта, определенной семантикой. Эта семантика исходит из древних праславянских корней, а они, в свою очередь, порождались когда-то неким праязыком человечества. Поэт видел свою задачу в том, чтобы «найти единство вообще мировых языков, построенное из единиц азбуки». Этот хлебниковский язык назвали заумью. Характерным примером является такое стихотворение:
Бобэоби пелись губы,
Вээоми пелись взоры,
Пиээо пелись брови,
Лиэээй-пелся облик,
Гзи-гзи-гзэо пелась цепь.
Так на холсте каких-то соответствий
Вне протяжения жило Лицо.
Каждый звук поэт связывал с определенным цветом: «б» — ярко-красный (губы), «в» — синий (глаза), «п» — черный (брови).
Хлебникову свойственно отношение к слову как к конструктивному материалу, поэтому слова можно разрывать на части, по-разному комбинировать их, можно создавать новые слова из известных корней. Пример — «Заклятие смехом»:
О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!
Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно,
О, засмейтесь усмеяльно
Хотя тяга к словотворчеству оставалась всегда, но в более поздних произведениях язык Хлебникова становится понятнее и доступнее.
—
Когда умирают кони — дышат,
Когда умирают травы — сохнут.
Когда умирают солнца — они гаснут.
Когда умирают люди — поют песни.
В его художественном мире соединяются разные времена, пересекаются и совмещаются пространства. Поэт часто обращается к древним языческим временам, протягивая от них связь с современностью. В поэме «Уструг Разина» Хлебников показывает истоки и тайны мятежа, преемственность вольного характера, идущую от вещего Олега, Тараса Бульбы через Разина к современным анархистам. Мятеж несет кровь, зависть, но приводит к рождению героя-победителя, каким предстает Разин. Широко используемая в поэме звукопись подчинена стремлению глубже выразить глубинный смысл:
Волге долго не молчится,
Ей ворчится как волчице.
Волны Волги — точно волки,
Ветер бешеной погоды.
Вьется шелковый лоскут.
И у Волги у голодной Слюни голода текут.
Героем произведений Хлебникова становится человек вообще, находящийся на пересечении прошлого, настоящего и будущего. Поэтому в его творчестве постоянны мотивы вечного возрождения, золотого века.
Революционное время породило произведения актуального содержания. Революция воспринимается как космическое явление. В поэме «Ладомир» герои творят новый гармоничный мир.
Это шествуют творяне,
Заменивши д на т,
Ладомира соборяне С Трудомиром на шесте.
Поэт верит, что новый мир может быть построен только на любви, на преодолении мора и крови.
Черти не мелом, а любовью Того, что будет, чертежи.
И рок, слетевший к изголовью,
Наклонит умный колос ржи.
В 1921 году Хлебников пишет стихи о голоде в Поволжье «Голод», «Волга, Волга!», «Трубите, кричите, несите!».
Традиция Хлебникова в конце 1920-х и в 1930-е годы проявилась в творчестве поэтов-обэриутов (общество реального искусства).