М. А. Булгаков написал повесть «Собачье сердце» в 1925 го¬ду, примерно в это же время происходят и описанные в ней со¬бытия. К 1925 году в советской стране наступило относитель¬ное затишье после недавних исторических потрясений. Позади были Октябрьская революция 1917 года и две войны — Первая мировая, а затем гражданская, прошло несколько лет существо¬вания советской власти. Можно было подвести первые итоги. Прежняя Россия безвозвратно ушла в прошлое. Что несет чело¬вечеству и отдельному человеку советская власть? Каково лицо новых «хозяев жизни»? Что на практике означает идея «нового человека», навязанная народу партийными идеологами? Булга¬ков не дает в своей повести прямых оценок, но о его политичес¬ком мировоззрении и философской позиции мы можем судить по высказываниям профессора Преображенского, доктора Борменталя (которым автор, безусловно, симпатизирует), по на¬правлению «векторов» сатирического обличения и, наконец, по общему смыслу иносказания, положенному в основу сюжета: полу-животное, возомнившее себя человеком, готово перекраивать мир по своему разумению.
Основными объектами булгаковской сатиры являются двое из персонажей «Собачьего сердца» — Шариков и председатель домкома Швондер. Это в каком-то смысле парный персонаж. Социализация Шарикова происходит исключительно благода¬ря Швондеру (к словам профессора Преображенского и докто¬ра Борменталя Шариков глух). Он помогает этому существу раскрыть свои «задатки», обрести жизненные цели, осознать свои желания и права. С другой стороны, Швондер весьма до¬рожит своей ролью наставника и покровителя Шарикова, кото¬рая помогает председателю домкома реализовать его идеологи¬ческий «пыл», приобрести вес в собственных глазах; кроме того, в Шарикове Швондер видит опору существующего режима, его «золотой запас» — ведь таких, как он, легко можно натравить на ненавистных «господ» вроде профессора Преображенского.
В Шарикове высмеивается, безусловно, определенный соци¬альный тип — из числа «подонков пролетариата» (по выраже¬нию И. А. Бунина). Этот герой груб, невежествен, нахален, ин¬теллектуально и нравственно убог, причем в нем эти качества сатирически усилены, доведены до предела. Фантастический сюжет, положенный в основу повести, позволяет психологичес¬ки обосновать чрезмерность проявлений всех дурных свойств Шарикова. Моральное уродство героя объясняется особыми причинами: он появился на свет не обычным путем, а в резуль¬тате научного эксперимента. Безродный пес и закоренелый уго¬ловник Клим Чугункин слились в некое новое человекообраз¬ное существо, в котором соединились человеческие пороки и собачьи привычки.
Предметом сатирического обличения в повести является не только сумма пороков, свойственных новым героям своего вре¬мени, но и сама концепция «человека новой формации». Пред¬ставлялось, что этот «освобожденный раб» должен осознать свое новое достоинство подлинного «хозяина жизни», свои новые права, свое преимущественное положение в обществе по срав¬нению с интеллигенцией и прочими «господами». Булгаков по¬казывает, каким предстает образ «нового человека» в реальной жизни.
Едва встав на ноги и избавившись от хвоста, Шариков начи¬нает «пачками» изрыгать ругань: «бей его», «подлец», «в очередь, сукины дети, в очередь!» На просьбу профессора не бросать объедки на пол новый жилец произносит: «Отлезь, гнида!» Быв¬ший пес чудовищно неопрятен, у него не переводятся блохи, и он люто ненавидит котов. Прожорливый, развращенный, склон¬ный к пьянству и воровству, он агрессивен и одновременно трус¬лив. «Я воевать никуда не пойду», — твердо заявляет он своему покровителю Швондеру, а позднее, устроив потоп в квартире, боится выйти из ванной комнаты и плаксиво спрашивает про¬фессора: «Бить будете, папаша?»
Шариков не в состоянии заучить элементарные правила эти¬кета, но вместе с тем он поразительно быстро, едва перейдя с гавканья на членораздельную речь, усваивает новую политичес¬кую лексику и фразеологию: «буржуи», «контрреволюция», «то¬варищ» (обращаясь к профессору), «трудовой элемент» (гово¬ря о себе), «в настоящее время каждый имеет свое право…» Булгаков подчеркивает контраст между невообразимой дикос¬тью персонажа и его великолепным «классовым чутьем». По¬ступки Шарикова доказывают, что он стоит «на самой низкой ступени развития» (за пару дней он успел затопить квартиру, укусить даму на лестнице, убить кошку и наглотаться зубного порошка), но в то же время «новый человек» читает переписку Энгельса с Каутским и даже полемизирует с обоими авторами, противопоставляя их взглядам собственную политическую «программу»: «Взять все да и поделить».
С момента поступления Полиграфа Полиграфыча на служ¬бу «по специальности» (по отлову котов) усиливается гротес¬ковый характер этого образа. Черты помойного пса и бывшего уголовника дополняются чертами бесчестного чиновника (хотя речь идет о самом ничтожном чине «заведующего подотделом очистки»): под угрозой увольнения Шариков принуждает свою подчиненную вступить с ним в брак. Кульминационным «дея¬нием» Шарикова становится его политический донос на профес¬сора Преображенского. Этот донос мог стоить профессору жиз¬ни, и лишь благодаря случаю делу не дали ход. В ответ на требование Филиппа Филипповича убраться из квартиры Ша¬риков достал револьвер и этим «пригласил свою смерть». Про¬фессор Преображенский и его верный ученик Борменталь про¬оперировали Шарикова, в результате чего он стал постепенно возвращаться к своему естественному, «исходному» состоянию. Превратившись в пса, Шарик вновь стал милым, благодарным и по-своему разумным существом. В голове у него текли «склад¬ные и теплые» мысли.
В изображении Шарикова доминируют злая сатира и гро¬теск, ощущается отчаянная ненависть автора к новому «герою» русской жизни. В образе же Швондера и его «свиты» едкие са¬тирические краски соседствуют с относительно беззлобным юмором. Если Шариков — своего рода «монстр», дитя научной ошибки, то Швондер — всего лишь заурядный приспособле¬нец, бездельник и болтун, возомнивший себя важной персоной. Речь Швондера пестрит газетными штампами («война с импе¬риалистическими хищниками», «анархист-индивидуалист»), канцеляризмами («не могу допустить пребывания в доме без¬документного жильца», «в порядке трудовой дисциплины»), он с важностью павлина сообщает ученому с мировым именем о том, что тот «в общем и целом» занимает «чрезмерную пло¬щадь», но в то же время этот персонаж учтив и по-своему бла¬говоспитан («простите, профессор», «к величайшему сожале¬нию»).
К своему «чину» председателя домкома Швондер относится в высшей степени серьезно. Он ощущает личную ответствен¬ность за судьбу каждого жильца, а к Шарикову проникается особым чувством. Швондер «просвещает» Шарикова, снабжа¬ет его «правильной» литературой (перепиской Энгельса с Ка¬утским), дает ему созвучное эпохе имя Полиграф Полиграфыч, хлопочет, чтобы Шариков получил удостоверение личности и встал на воинский учет, устраивает на работу. Комизм этого пер¬сонажа определяется в первую очередь контрастом между внеш¬ней основательностью Швондера и ничтожным содержанием его бурной деятельности.
Результаты этой деятельности свидетельствуют о невообра¬зимой глупости Швондера (идиотское имя, которое получает Шариков; предоставление этому существу явно непосильной для него литературы). Смешно и нелепо и поведение «сподвиж¬ников» Швондера. В активистке Вяземской («женщине, пере¬одетой мужчиной») автор высмеивает дам «новой формации» — героинь пореволюционной эпохи. Как и Швондер, Вяземская агрессивна, претенциозна и глупа. Видя, что профессор едва выносит присутствие в своем доме представителей домкома, она, «волнуясь и загораясь румянцем», порывается открыть «дискус¬сию», стремится навязать хозяину какой-то журнал «в пользу детей Германии», с жаром доказывает профессору, что его «сле¬довало бы арестовать».
С точки зрения профессора Преображенского (безусловно, совпадающей с точкой зрения автора), жизнь в стране не нала¬дится, пока швондеры и вяземские не угомонятся, не осознают, что «вся эта социальная кутерьма — просто-напросто больной бред», и не займутся «прямым своим делом» — чисткой сараев, ремонтом подъездов и другими простыми и полезными вещами. Люди, отставшие в своем развитии от европейцев «лет на две¬сти» и до сих пор «не совсем уверенно» застегивающие собствен¬ные штаны, прежде всего, должны, по мысли автора, отказаться от политических «галлюцинаций», и тогда «разруха исчезнет сама собой».
Булгаковская повесть-притча «Собачье сердце» — одно из самых тонких, умных и смелых сатирических произведений русской литературы XX века. В нелепых, уродливых и неотра¬зимо смешных персонажах повести автор выразил свое «вели¬колепное презренье» (по выражению А. А. Ахматовой) к новым социальным типажам, пришедшим в русскую жизнь после Ок¬тября 1917 года, доказал на примере Шарикова и Швондера нравственную ущербность и агрессивный, разрушительный ха¬рактер новой идеологии.
Написав «Собачье сердце», Булгаков не расстался со свои¬ми героями окончательно. В его «закатном» романе «Мастер и Маргарита» мы вновь встречаемся с изображенной в «Собачь¬ем сердце» триадой: русский интеллигент — носитель «новой идеологии» — «человек из народа». Профессор Преображенс¬кий эволюционирует до Мастера, который видит смысл своей жизни в сохранении духовных ценностей многовековой право¬славной культуры. Комичный и жалкий Швондер, нахватавший¬ся газетных цитат и по интеллектуальному и нравственному уровню мало чем отличающийся от Шарикова, вырастает до рес¬пектабельного и влиятельного «властителя дум» — главы круп¬нейшей литературной ассоциации, редактора толстого художе¬ственного журнала Берлиоза. Шариков превращается в Ивана Бездомного — простодушного, невежественного и доверчивого парня, утратившего под влиянием берлиозов свой духовный «дом» (это обстоятельство дополнительно подчеркнуто фами¬лией героя).
В «Мастере и Маргарите» автор смягчает сатирический нажим в изображении «человека из народа», более того, он подчеркива¬ет благие задатки Ивана — его искренность и прямоту, готовность вступить в единоборство с нечистой силой. В романе происходит то, чего еще не могло произойти в «Собачьем сердце»: Мастеру удается «отвоевать» Ивана у его наставника. Иван становится учеником Мастера, а через его посредство — наследником «наро- да-богоносца», носителем православных духовных ценностей.
