«…весь ужас в том, что у него
уж не собачье, а именно человеческое
сердце. И самое паршивое из всех,
которые существуют в природе».
М. Булгаков
Когда в 1925 г. была опубликована повесть «Роковые яйца», один из критиков сказал: «Булгаков хочет стать сатириком нашей эпохи». Теперь, на пороге нового тысячелетия, мы можем сказать — он им стал, хотя и не собирался. Ведь по природе своего дарования он лирик. А сатириком его сделала эпоха. М. Булгакову отвратительны были бюрократические формы управления страной, он не выносил насилия ни над ним самим, ни над другими людьми. Писатель видел главную беду своей «отсталой страны» в бескультурье и невежестве. И он бросился в бой на защиту того «разумного, доброго, вечного», что сеяли умы русской интеллигенции. И орудием борьбы Булгаков избрал сатиру. В 1925 г. писатель закончил повесть «Собачье сердце». Содержание повести — невероятная фантастическая история превращения собаки в человека — представляла собой остроумную и злую сатиру на социальную действительность 20-х годов.
Основой сюжета послужила фантастическая операция гениального ученого Преображенского со всеми неожиданно трагическими для него последствиями. Пересадив собаке в научных целях семенные железы и гипофиз мозга, профессор получил homo sapiens, которого чуть позже назвали Полиграфом Полиграфовичем Шариковым. «Очеловеченный» бродячий пес Шарик, вечно голодный, всеми, кому не лень, обижаемый, оживил в себе того человека, мозг которого послужил донорским материалом для операции. Им был пьяница и хулиган Клим Чугункин, случайно погибший в пьяной драке. От него Шариков унаследовал и сознание своего «пролетарского» происхождения со всеми соответствующими социальными нравами, и ту бездуховность, которая была свойственна обывательской малокультурной среде чугункиных.
Но профессор не отчаивается, он намерен сделать из своего подопечного человека высокой культуры и нравственности. Он надеется, что лаской и собственным примером сможет повлиять на Шарикова. Но не тут-то было. Полиграф Полиграфович отчаянно сопротивляется: «Всё у вас, как на параде… Салфетку —туда, галстук — сюда, да «извините», да «пожалуйста», а так чтобы по-настоящему, это нет».
С каждым днём Шариков становится всё опаснее. Тем более, что у него появляется покровитель в лице председателя домкома Швондера. Этот борец за социальную справедливость и Энгельса почитывает, и статейки в газету пописывает. Швондер взял шефство над Шариковым и воспитывает его, парализуя профессорские усилия. Ничему полезному этот горе-воспитатель своего подопечного не научил, зато сумел вдолбить очень заманчивую мысль: кто был ничем, тот станет псом. Для Шарикова — это программа к действию. В очень короткий срок он получил документы, а через неделю-другую стал совслужащим и не рядовым, а заведующим подотделом очистки города Москвы от бродячих животных. Между тем натура у него, что и была — собачье-уголовная. Нужно видеть и слышать, и какими эмоциями он рассказывает о своей деятельности на этом «поприще»: «Вчера котов душили-душили». Впрочем Полиграф Полиграфович одними котами не довольствуется. Своей секретарше, которая по объективным причинам не может ответить на его домогательства, злобно угрожает: «Попомнишь ты у меня. Завтра я тебе устрою сокращение штатов».
В повести, к счастью, история двух превращений Шарика имеет счастливый конец: вернув собаку в исходное состояние, профессор, посвежевший и, как никогда, весёлый, занимается своим делом, а «милейший пёс» — своим: лежит на коврике и предаётся сладостным размышлениям. Но в жизни, к нашему большому сожалению, Шариковы продолжали размножаться и «душить-душить», но уже не кошек, а людей.
Заслуга М. Булгакова состоит в том, что ему удалось с помощью смеха раскрыть глубокую и серьёзную идею повести: угрожающая опасность «шариковщины» и её потенциальные перспективы. Ведь Шариков и его соратники опасны для общества. Идеология и социальные претензии класса-«гегемона» заключают в себе угрозу беззакония и насилия. Безусловно, повесть М. Булгакова — не только сатира на «шариковщину» как агрессивное невежество, но и предупреждение о вероятных её последствиях в общественной жизни. К сожалению, Булгакова не услышали или не захотели услышать. Шариковы плодились, размножались, принимали активное участие в общественной и политической жизни страны.
Примеры этого мы находим в событиях 30—50-х годов, когда безвинных и безответных людей травили, как когда-то Шариков по роду службы отлавливал бродячих котов и собак. Советские Шариковы демонстрировали собачью верность, проявляя злость и подозрительность к тем, кто был духом и разумом высок. Они, как и Шариков Булгакова, гордились своим низким происхождением, низким образованием, даже невежеством, защищаясь связями, подлостью, хамством и при всяком удобном случае втаптывая в грязь людей, достойных уважения. Эти проявления шариковщины очень живучи.
Сейчас мы пожинаем плоды этой деятельности. И никто не может сказать, сколько это будет продолжаться. К тому же, «шариковщина» и сейчас как явление не исчезла, может быть, только поменяла своё лицо.