Само название комедии парадоксально: «Горе от ума». Первоначально комедия носила название «Горе уму», от которого Грибоедов впоследствии отказался. В какой-то степени заглавие пьесы — «перевертыш» русской пословицы: «дуракам счастье». Но разве Чацкого окружают одни дураки? Посмотрите, так ли много глупцов в пьесе?
Вот Фамусов вспоминает своего дядю Максима Петровича:
Сурьезный взгляд, надменный нрав.
Когда же надо подслужиться,
И он сгибался вперегиб…
…А? как по-вашему? по-нашему — смышлен.
И сам Фамусов не менее «смышлен» в такого рода делах. Откровенно глуп и примитивен Скалозуб — фигура чисто фарсовая. Но и он отлично умеет устроиться: «И золотой мешок, и метит в генералы». Помните, как сам он формулирует свое жизненное кредо:
…как истинный философ я сужу:
Мне только бы досталось в генералы.
«И славно судите»,- всецело одобряет его Фамусов. Не случайно заговорил Скалозуб о «философском» взгляде на жизнь: это и есть «философия» фамусовского общества. Ведь и Фамусов понимает философию так же:
Куда как чуден создан свет!
Пофилософствуй — ум вскружится;
То бережешься, то обед:
Ешь три часа, а в три дни не сварится!
Каков полет мысли, какова глубина философских размышлений этого государственного мужа!
Когда речь заходит об истинных философах, о мятежном духе проникновения в тайны мирозданья, московский свет заявляет устами Скалозуба: «Ученостью меня не обморочишь». Более того, фамусовский мир переходит в наступление, атакует: «Ученость — вот чума», «Забрать все книги бы да сжечь». Таковы «тузы». Они не глупы, нет. Они умны — по-своему. Пьеса Грибоедова построена не на столкновении ума и глупости, это было бы слишком слабо, слишком упрощенно для высокой комедии. Она строится на конфликте различных типов ума. Великолепно формулирует эту идею Софья, сравнивая своего избранника Молчалина с Чацким:
Конечно, нет в нем этого ума,
Что гений для иных, а для иных чума,
Который скор, блестящ и скоро опротивит,
Который свет ругает наповал,
Чтоб свет о нем хоть что-нибудь сказал;
Да этакий ли ум семейство осчастливит?
Вот она, суть противопоставления: ум — «гений», «который скор, блестящ», ум критический, «который свет, ругает наповал» — и ум «для себя», способный «семейство осчастливить». Софья приняла светскую мораль, согласно которой ценен, почетен второй тип ума. Разумеется, с точки зрения фамусовского общества, критический, скорый, блестящий гений — «чума». Ум же «для семейства» приносит сплошные дивиденды: его обладатель всегда умеет «и награжденья брать, и весело пожить». Выгодный ум. Удобный. И философствовать можно на уровне обеда и добыванья чинов — не выше… А что «гений»? «Ум, алчущий познаний», стремящийся к вечному самосовершенствованью и горько страдающий от несовершенства мира, как бы открытый вовне, бичующий пороки, ищущий новые пути… Он странен и страшен обществу. Общество бежит такого гения, ощущая его органически чуждым. Общество защищается.
Само название комедии парадоксально: «Горе от ума». Первоначально комедия носила название «Горе уму», от которого Грибоедов впоследствии отказался. В какой-то степени заглавие пьесы — «перевертыш» русской пословицы: «дуракам счастье». Но разве Чацкого окружают одни дураки? Посмотрите, так ли много глупцов в пьесе?
Вот Фамусов вспоминает своего дядю Максима Петровича:
Сурьезный взгляд, надменный нрав.
Когда же надо подслужиться,
И он сгибался вперегиб…
…А? как по-вашему? по-нашему — смышлен.
И сам Фамусов не менее «смышлен» в такого рода делах. Откровенно глуп и примитивен Скалозуб — фигура чисто фарсовая. Но и он отлично умеет устроиться: «И золотой мешок, и метит в генералы». Помните, как сам он формулирует свое жизненное кредо:
…как истинный философ я сужу:
Мне только бы досталось в генералы.
«И славно судите»,- всецело одобряет его Фамусов. Не случайно заговорил Скалозуб о «философском» взгляде на жизнь: это и есть «философия» фамусовского общества. Ведь и Фамусов понимает философию так же:
Куда как чуден создан свет!
Пофилософствуй — ум вскружится;
То бережешься, то обед:
Ешь три часа, а в три дни не сварится!
Каков полет мысли, какова глубина философских размышлений этого государственного мужа!
Когда речь заходит об истинных философах, о мятежном духе проникновения в тайны мирозданья, московский свет заявляет устами Скалозуба: «Ученостью меня не обморочишь». Более того, фамусовский мир переходит в наступление, атакует: «Ученость — вот чума», «Забрать все книги бы да сжечь». Таковы «тузы». Они не глупы, нет. Они умны — по-своему. Пьеса Грибоедова построена не на столкновении ума и глупости, это было бы слишком слабо, слишком упрощенно для высокой комедии. Она строится на конфликте различных типов ума. Великолепно формулирует эту идею Софья, сравнивая своего избранника Молчалина с Чацким:
Конечно, нет в нем этого ума,
Что гений для иных, а для иных чума,
Который скор, блестящ и скоро опротивит,
Который свет ругает наповал,
Чтоб свет о нем хоть что-нибудь сказал;
Да этакий ли ум семейство осчастливит?
Вот она, суть противопоставления: ум — «гений», «который скор, блестящ», ум критический, «который свет, ругает наповал» — и ум «для себя», способный «семейство осчастливить». Софья приняла светскую мораль, согласно которой ценен, почетен второй тип ума. Разумеется, с точки зрения фамусовского общества, критический, скорый, блестящий гений — «чума». Ум же «для семейства» приносит сплошные дивиденды: его обладатель всегда умеет «и награжденья брать, и весело пожить». Выгодный ум. Удобный. И философствовать можно на уровне обеда и добыванья чинов — не выше… А что «гений»? «Ум, алчущий познаний», стремящийся к вечному самосовершенствованью и горько страдающий от несовершенства мира, как бы открытый вовне, бичующий пороки, ищущий новые пути… Он странен и страшен обществу. Общество бежит такого гения, ощущая его органически чуждым. Общество защищается.