Лирика Ахматовой является одним из самых значительных достижений русской литературы XX века. Впитав в себя лучшие качества поэтической традиции, идущей от Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Фета, Ахматова выработала свой собственный поэтический язык, воплотила в стихах свое собственное видение мира.
Уже с первых сборников поэзию Ахматовой отличают такие особенности, как ясность значений всех слов, используемых в произведениях, простота видения, наполненность произведений обыкновенными вещами. Для нее характерны разговорность поэтической речи, лаконизм стиля, воспринятые от Пушкина, к которому Ахматова обращалась с самых первых шагов своего творчества.
Для ее ранних стихов характерны также яркость изображаемого мира, непосредственность восприятия, «им- прессионистичность» описаний.
Характерным примером подобной «импрессионистической» поэзии может служить стихотворение «Жарко веет ветер душный…». Диапазон ахматовского восприятия мира в нем поистине удивителен.
Стихотворение начинается с конкретной характеристики времени года, картины южного безоблачного неба:
Надо мною свод воздушный,
Словно синее стекло…
С самого начала выражение «свод воздушный» заявляет об ощущении поэтом окружающего пространства как некого храма с его огромным куполом. Здесь нет ничего наносного, никаких «архитектурных излишеств». Во второй строфе на смену осязанию («солнце руки обожгло»), пространственным и цветовым представлениям приходят ощущения обонятельные:
Сухо пахнут иммортели
В разметавшейся косе…
За ними приходят снова образы зрительно-пространственные:
На стволе корявой ели
Муравьиное шоссе…
Читатель отчетливо видит форму изогнутого дерева, протяженность муравьиной дорожки на нем. В третьей строфе опять оживают цветовые представления:
Пруд лениво серебрится….
Красочность и богатство окружающего мира усиливаются. Одновременно обогащается и предметный мир стихотворения: в него вводится вещественно-конкретный образ «пестрой сетки гамака».
Тема сна, заявленная в конце, имеет важную смысловую нагрузку. Она идет сразу после яркого, пышного описания реального мира и формулируется как вопрос:
Кто сегодня мне приснится
В пестрой сетке гамака?
Из этого следует, что в мире Ахматовой сон — это не дверь в потусторонний мир, не способ проникновения в ирреальность, как у символистов, а отражение реальной жизни, живой отклик души поэта на конкретный впечатления, события. Характерно и то, что присниться должен «кто», а не «что», то есть содержится некий намек на некого неведомого (возможно, пока даже самой лирической героине) возлюбленного. И дело не в том, что присниться должен какой-то конкретный человек, но «кто-то», поскольку душа подготовлена к прекрасному и светлому чувству всей красотой окружающего мира, той любовью, которая разлита в нем. Как не вспомнить тут пушкинскую Татьяну («Онаждала… кого-нибудь»), или знаменитые пушкинские строки из стихотворения «На холмах Грузии…»:
И сердце вновь горит и любит от того,
Что не любить оно не может.
Стихотворение насыщено эпитетами, развернутыми сравнениями, олицетворениями, которые усиливают жизнерадостность, яркость картины. Написано оно легким и быстрым четырехстопным хореем, что также усиливает общее впечатление.
Итак, стихотворение Ахматовой изображает мир звучащий и красочный, имеющий свои определенные очертания, формы, запахи и даже вес. В стихотворении во многом отразились новые эстетические принципы акмеизма: восприятие мира «в его неразрывной вещности», «очищенным от культурно-исторических ассоциаций», попытка возвратить предметам «их первоначальное, не символическое значение». Кроме того, в нем ощущается сильное «пушкинское» начало, неразрывная связь с предшествующей поэтической традицией.
По силе воздействия, виртуозному владению стихом, умению создать свой собственный поэтический мир Ахматова, безусловно является одним из самых выдающихся поэтов во всей русской литературе.
