Никто меня не убедит, что между культурными слоями и простонародьем возможна гармония. Извечная непримиримая ненависть низов к верхам у казаков выражалась двояко: они были принижены в силу своей малообразованности перед культурными слоями, а, с другой стороны, закон поднимал казаков выше «иногородних» мужиков. То есть казаки были на своем уровне привилегированным сословием.
Отсюда у них развилось двойственность сознания. Сжечь и разграбить панскую усадьбу — это одно, а подвергнуться разграблению со стороны иногородней голоты — это совсем другое. Революция уничтожала все сословные привилегии. «Принимать или не принимать новый «демократический» уклад?» — такой вопрос ставила история перед Григорием Мелеховым в те смутные годы. И он, этот вопрос, занимает главное место в эпопее Михаила Александровича Шолохова о донском казачестве.
Но перед автором, казаком по рождению и сыном предпринимателя по воспитанию, а также убежденным сторонником большевиков, стоял свой вопрос, тоже поставленный историей: могут ли казаки, «заблудшие» в сословных предрассудках, стать полезными и равноправными участниками социалистического созидания, на которых делали ставку большевики в пропаганде своей идеологии? Вот почему проблема Григория Мелехова должна решаться с позиций: «Кто не с нами, тот против нас!» Чтобы стать большевиком или советским человеком, нужно забыть о своем родовом казачестве. Однако Шолохов не пошел по пути вульгаризаторской идеологии. Ведь не просто революция случилась в стране, а шла глубинная проверка человеческих качеств и коренная ломка тысячелетних традиций. По сути, та самая дерусификация, которую начал еще Петр Великий.
Старорусские традиции складывались исподволь и определялись не только сословными привилегиями, православным воспитание, но и условиями труда, укладом семьи, где большая роль принадлежит женщине, взаимоотношениями с природой, годовым земледельческим кругом. Это — с одной стороны, а вот с другой стороны — казак бунтарь и революционер по природе. Казаки в народных волнениях в истории нашей страны выступали на стороне разрушителей сложившегося правопорядка.
Поэтому значительная часть казачества стала соучастницей первого преступления — истребления лучших представителей народа (офицерство, священство, профессура), когда казаки выступили на стороне революции, проявляя при этом беспощадность и жестокость. Второе преступление — карательные операции против большевиков и простонародья, когда казачество влилось в белое движение. Не было социальной группы, более запятнавшей себя пролитием братской крови, чем казаки. И ненавидели их поэтому как бедные мужики, так и богатые помещики.
Но вместе с тем еще оставались незыблемыми православные устои. Шолохов показывает акты великой гуманности в среде казачества. Пожилая казачка спасает обреченного на смерть и притворившегося сумасшедшим красноармейца. Семья Мелеховых решительно осуждает Митьку Коршунова, зверски расправившегося с матерью и сестрой Кошевого. Осуждает и Кошевого, заживо спалившего деда Гришаку. Сам Григорий Мелехов, в пылу боя зарубивший орудийный расчет головорезов-матросов, узнав, что Ивана Алексеевича Котлярова белые отдали на растерзание озлобленным станичникам, спешит на выручку, а потом избивает пьяную Дарью, получившую от белых властей деньги за убийство коммуниста.
Извечная борьба в душе человека двух начал — темного и светлого, божественного и дьявольского — проступает в этих эпизодах. Но истоки всеобщего озверения не в порочной душе, а в порочных условиях жизни, преступной политике большевиков и в вырождении дворянских устоев царской России. В братоубийственной резне не бывает правых и виноватых. Но Шолохов любит казаков и принимает казачество таким, какое оно есть, со всей его двойственностью. Казак — воин и труженик в одном лице. Автор по-своему хочет помочь казачеству вписаться в новую советскую жизнь, чтобы спасти хотя бы малую малость от былого казачьего благородства.
Для этого в первую очередь нужно избавиться от «казацкой повадки». С едкой иронией и даже сарказмом пишет Шолохов о хранителях реакционных казачьих уставов. Вот мы впервые попадаем в горницу Мирона Григорьевича Коршунова, богатого казака, строго соблюдающего «казацкую повадку», верного принципу «В старину было нам любо… к старине лепиться». И тут мы подмечаем едкий сарказм Шолохова — праздничный стол накрыт новой клеенкой, с которой важно глядят покойники цари и царицы, красуются августейшие девицы в белых шляпках и обсиженный мухами государь Николай Александрович. Вскоре лицо государя исчезает под опрокинутой водочной бутылкой, а мундир густо заплеван огуречными семечками.
Образ заплеванного государя — бытовой гротеск, одновременно направленный и против последнего из Романовых, и против застойного, реакционного быта, психологии, традиций, на страже которых стоят Коршуновы, Листницкие. Кстати, большинство казацкой молодежи, сверстники Григория Мелехова, уже довольно скептически относятся к самодержавию, с которым их предки воевали сотни лет. (Об этических нормах самого писателя в молодости ярче всего свидетельствует эпизод из раннего рассказа, когда похмельный комсомолец сморкается в рясу сидящего рядом попа. Нравственные устои «комсы» Шолохов исповедовал со всей страстностью строителя «нового мира».)
Еще более тонко развенчивает автор романтику служения царю и отечеству, а также героику казацкой службы, которой паны Листницкие окружили милые их сердцу традиции казацкой вольницы и лихости. Одним мимолетным росчерком пера Шолохов обрисовывает психологию казачества: «Меж туч казаковал молодой желтоу- сый месяц». Именно такой виделась луна молодому пану Листниц- кому, перед тем как он отправился «утешать» убитую горем Аксинью. Он только что слушал «бесхитростные рассказы» деда Сашки «о былой привольной жизни на Дону». И вот вообразивший себя молодым казаком Листницкий идет к «жалмерке» Аксинье. В старину казаки в своих налетах видели в женщине лишь объект вожделения и купли-продажи. «Романтика» обернулась трагедией, тяжко отразившейся на судьбах Аксиньи и Григория, разбив их судьбы до самой гибели Натальи. А ведь такой же подбоченившийся молодой месяц видит и Григорий перед сближением с Аксиньей, связавшим их преступной, но неодолимой горькой любовью на всю жизнь.
Предательство Аксиньи и затем ее насильственная гибель в конце романа подсознательно олицетворяет гибель казачества. Ведь, по вековой традиции, основой казачьего бытования была женщина и мать. Именно на плечах казачки держались хутора, поселки и станицы. Ведь большую часть времени казак проводил в походах. Ослепительно черное солнце, встающее над Григорием — «зрак дьявола», приговор русскому казачеству за вероотступничество и предательство национальных интересов.
