Любовная лирика Блока неповторима и разнообразна. В ней можно найти и возвышенную мечту рыцаря, и лю¬бовь к земной женщине, радость встреч с любимой и тос¬ку одиночества. Первые стихи о любви составили сборник «Стихи о Прекрасной Даме». Надо сказать, что в этих не¬земных стихах воспевалась вполне земная женщина. Ре¬альным прототипом героини «Стихов о Прекрасной Даме» была Л. Д. Менделеева — невеста поэта. Однако в стихах реального ничего нет, нет даже портретных черт — толь¬ко идея. Сама Любовь Дмитриевна была для Блока «зем¬ным воплощением Пречистой Девы или Вечной Женст¬венности», и поэтому она наделяется неземными чертами. Поэтизация возлюбленной возводится в степень благого¬вейной молитвы земного отрока нездешней красоте:
Вхожу я в темные храмы,
Совершаю бедный обряд.
Там жду я Прекрасной Дамы В мерцании красных лампад.
В тени у высокой колонны Дрожу от скрипа дверей,
А в лицо мне глядит, озаренный,
Только образ, лишь сон о Ней.
Любовь у Блока небесная, неземная, и вовсе не обыкновенную девушку он любит, а божество. И этому божеству герой готов служить и преклоняться перед ним. Поэтому он видит себя рыцарем, жертвой на ал¬таре любви.
Любовная лирика Блока и теперь захватывает нас силой и искренностью сказавшихся в ней чувств, нео¬бычайной широтой того мира, который открылся поэту в любви, несущей с собой «музыку и свет» и безгра¬ничной в своих возможностях. Но прежде чем оконча¬тельно утвердиться в этом понимании и восприятии любви, поэт прошел через многие испытания, обманы, соблазны. Он на своем опыте познавал, чем может стать любовь в бесчеловечных условиях «страшного мира». Вот почему так сложна и противоречива любов¬ная лирика Блока.
Темы и мотивы «рая вдвоем», впервые прозвучав¬шие в ранней лирике Блока становятся ведущими — в сочетании с темой «великого предательства». К ним он возвращается на протяжении многих лет. Но сна¬чала поэт пройдет сквозь самое сильное и всепо¬глощающее увлечение «любовью-страстью», «любовью-стихией», прославит «бурю цыганских страс¬тей», утверждая, что именно в ней, в ее свете и пламени совершается преображение человека, а зна¬чит, и мира.
В 1906—1907 годах поэт создал цикл стихов «Снеж¬ная маска», которые посвящены Н. Н. Волоховой. Он переживал тогда всепоглощающее увлечение его геро¬иней с «глазами крылатыми и влюбленными в огни и мглу» своего «снежного города». Поэт видел в те дни в Волоховой женщину-комету, женщину-стихию и смело отдавался этой стихии. В любви-страсти, любви- стихии поэту сначала открылась новая красота, пре¬вращающая самую заурядную и даже пошлую повсед¬невность в некую мистерию. Дивные видения возника¬ли перед взором поэта, когда он смотрел «за темную вуаль» Незнакомки, ставшей для него вестницей иных миров, где может осуществляться любое чудо, какое ни пожелаешь. Поэт словно бы растворился в стихии, что отозвалось на характере его лирики. Она устремилась вперед бурным неотвратимым потоком, подхватившим и несущим героя в неведомую дотоле даль. Пафосом этой стихии дышат произведения, посвященные Не¬знакомке, «Снежной маске», «Фаине». Вместо одной- единственной и божественно Прекрасной Дамы у Бло¬ка появляется множество ее подобий, взаимозаменя¬емых и уже лишенных ореола святости, а сама его жизнь стала искусством, страстью, испытанием своих «невольных сил». В циклах «Снежная маска» и «Фаи¬на» бесплотный и отвлеченный образ Прекрасной Да¬мы отвергается ради земной женщины «с живым огнем крылатых глаз» — это воплощение любви-страсти, на¬полнившей всю душу, которая «никому, ничему не верна». В своей новой возлюбленной отныне видит по¬эт новую ипостась «Души мира» и Вечной Женствен¬ности, совсем непохожую на ту, которая мерещилась ему в юношеских снах и мечтах. Поэт встречает Не¬знакомку в снежной метельной мгле огромного города, и ее образ становится воплощением той красоты, ко¬торой дано спасти и преобразить весь мир. Вглядыва¬ясь в черты новой встречной, опаленный пламенем ее страсти, поэт восклицает, словно в каком-то востор¬женном бреду:
Она была — живой костер Из снега и вина.
Кто раз взглянул в желанный взор,
Тот знает, кто она…
Ему казалось, что в этом костре, поднявшемся от земли до неба, можно переплавить всю жизнь, превра¬тить ее в сбывшееся наяву чудо, сжечь дотла все, что было до этого в жизни слишком обыденным, спокой¬ным, медленным. В словах «Снежной маски», Незна¬комки, «встречной» поэту слышался голос метели, бу¬шующей вокруг него и влекущей к ней, вольной, окры¬ленной жизни, открывающей ему новые дали:
Довольно жить, оставь слова,
Я, как метель, звонка,
Иною жизнию жива,
Иным огнем ярка.
В глазах поэта любовь — во всем своем торжестве и могуществе — подобна цыганке, которая звенит мо¬нистами, смуглая и черная, и в единстве воли и красо¬ты отбрасывает все мелкое, ничтожное.
Цикл «Фаина» открывается стихами, в которых все подчинено порыву, все дышит безудержной стра¬стью, не знающим меры восторгом. Это чувство слов¬но бы расплавляет душу поэта и заставляет ее сиять и светиться подобно слитку добела раскаленного метала:
Вот явилась. Заслонила Всех нарядных, всех подруг,
И душа моя вступила В предназначенный ей круг.
И под знойным снежным стоном Расцвели черты твои,
Только тройка мчит со звоном
В снежно-белом забытьи.
Фаина совсем не похожа на бесплотное и при¬зрачное видение. Она вся — порыв, огонь, страсть, и захваченный ее новой, неведомой раньше прелес¬тью поэт восторженно встречает ту, во власти кото¬рой преобразить мир и сделать его прекрасным, вольным, подвижным, как волны разбушевавшего¬ся моря:
Так пускай же ветер будет Петь обманы, петь шелка!
Пусть навек не знают люди,
Как узка твоя рука.
Облик возлюбленной сливается со стихией самой природы. Даже вуаль становится подобна громовой за¬весе, скрывающей от глаз поэта темную и неведомую даль. В этой сказке любви, не знающей меры, предела, границ, поэту виделся тот рубеж, где человек приоб¬щается к миру звезд, комет, стихий.
В лирике Блока наряду с прославлением любви- стихии позднее возникают другие мотивы, продикто¬ванные большим и трудным жизненным опытом. Поэт еще не устал восхищаться своей возлюбленной, он был весь во власти ее красоты, ее очарования и соблазнов, но на его глазах происходили странные и невероятные превращения, и все яснее различал он в облике каж¬дой новой «встречной» нечто опасное, хищническое, бесчеловечное. Может, поэтому цикл «Фаина» завер¬шается трагически отчаянными стихами. Еще недавно та, которая была подобна единственной звезде, далеко ушедшей от нашего мира, теперь уподобилась осталь¬ным и утратила все, что казалось поэту чудесным и неповторимым.
Понимание любви поэтом постоянно менялось. Сна¬чала любовь для Блока — это нечто бесплотное и не¬земное, а потом — безрассудная стихия, чуждая каким бы то ни было людским законам, дикая и неукротимая буря «цыганских страстей». Позже в ней проступают иные черты, светлые и подлинно человеческие, гармо¬нически прекрасные, связанные не только с миром стихий, но и с миром людей, которым любовь несет «обетованную весну».
