Александр Андреевич Чацкий — молодой образованный дворянин, только что вернувшийся из трехлетнего путешествия. Он не богат, хотя принадлежит к «известной фамилии». Детство его прошло в доме Фамусова, друга его покойного отца. Здесь он вырос и подружился с Софьей. Мы не знаем, где и какое образование получил Чацкий, но видим, что это человек просвещенный, литератор («славно пишет, переводит»). Об уме его, ост- сроумии и красноречии говорят и Фамусов, и Софья. Он служил некоторое время в Петербурге, где был даже «с министрами знаком», но порвал со службой («Служить бы рад, прислуживаться тошно»). Чацкий путешествовал недаром. Длительное знакомство с различными странами не только расширило его кругозор, но и обострило восприимчивость к явлениям общественной жизни. Это тотчас сказалось по его возвращении в Москву.
Жизнь московского дворянского общества, знакомая ему еще по впечатлениям детства и юности, поражает Чацкого своим застоем, пошлостью и пустотой. В ней те же старые предрассудки, что и десятки лет назад. Чацкий говорит об этих недостатках сначала добродушно-насмешливо, но чем дальше, тем больше тон его иронии сменяется гневно-обличительным пафосом критика и сатирика. Выслушав самодовольные рассуждения Фамусова о старине и совет жить и учиться, «на старших глядя», Чацкий резко обрушивается на угодничество, низкопоклонство и раболепство, распространенные в московском обществе. Его поражает контраст между пережитками старины и веяниями нового времени, между «веком нынешним и веком минувшим».
В противовес рабскому идеалу фамусовского общество он выдвигает свои идеалы — независимой и просвещенной личности, идеал жизни, свободной от рабства во всех его видах. Речи Чацкого обнаруживают, какая глубокая пропасть лежит между его мировоззрением и взглядами общества.
Представители фамусовского общества, служа из-за личных выгод, раболепно прислушиваются к мнению вельмож. Чацкий требует службы «делу, а не лицам».
Фамусовское общество ценит в образовании только внешний лоск. Стремясь набрать «учителей полки, числом поболее, ценою подешевле», оно не оценивает внутренней сущности образования. Чацкий стоит за истинное просвещение, он говорит о передовых людях, об энтузиастах просвещения, подлинных и бескорыстных ревнителях науки и искусства.
Крепостное право было для московского общества нормальным явлением, оно вполне соответствовало интересам дворянства. Чацкий тоже дворянин и сам имеет около трехсот крепостных. Но имением он управляет «оплошно», то есть не применяет, очевидно, обычных суровых форм эксплуатации крестьян. Его возмущает дворянское «разливание в пирах и мотовстве», источником которого является «грабительство». Особенно страстно он нападает на безобразное проявление крепостного права: обмен крепостных на собак, распродажу крестьян. В его монологе «А судьи кто?» звучит не только негодование гуманного человека, но и протест против крепостного права вообще.
Взгляды Чацкого — взгляды патриота. Он любит «умный, бодрый наш народ» и болеет душой за недостатки родной страны. Его угнетает «пустое, рабское, слепое подражанье» дворянского общества иностранцам. Чацкий мечтает о том времени, когда он избавится, наконец, «от жалкой тошноты по старине чужой», чтобы наш народ «хотя по языку не считал нас за немцев». Это борьба за национальное достоинство России.
В речах Чацкого дворянская Москва почувствовала своего идейного врага, носителя совершенно иного мировоззрения. Вот почему общество Фамусова дружно и сплоченно восстает против Чацкого. В чем только не обвиняют его! Чацкий и «опасный человек», и «карбонарий», и «фармазон», и «вольтерьянец». Он и «властей не признает», и «вольность хочет проповедать»… Это конфликт двух мировоззрений. Чацкий — чужой человек в консервативной Москве. Он оказался борцом- одиночкой и потерпел поражение. В этом была его общественная драма как представителя нового века. А.С. Грибоедов так разъяснил положение своего героя: «В моей комедии двадцать пять глупцов на одного здравомыслящего человека. И этот человек, разумеется, в противоречи с обществом, его окружающим, его никто не понимает, никто простить не хочет, зачем он немножко повыше других». Но Чацкий не «немного повыше других», он на голову выше окружающего общества. это и обострило его социальную проблему.
Одновременно разыгралась и личная драма Чацкого. Софья не оценила его искреннего, восторженного чувства и оттолкнула его. Личное горе переплетается у него с драмой гражданина. Раскрывается сложная гамма переживаний: восторг от свидания с Софьей, надежда на ответное чувство, остроумная критика московских нравов, огорчение, раздражение, разочарование, ревность, возмущзние, гнев… Это мучительное состояние человека, когорого не понимают ни любимая девушка, ни общество — они лишают его душевного равновесия, и герой испытывает «мильон терзаний».
Измученный борьбой с фамусовским обществом и личным горем, Чацкий восклицает:
Вон из Москвы! сюда я больше не ездок.
Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету,
Где оскорбленному есть чувству уголок!..
Как рассматривать эту заключительную фразу: жест оскорбленного самолюбия? сдача позиций? угроза? Можно с уверенностью сказать, что герой будет искать уголок оскорбленному чувству не в парке своего имения. Такие люди, как Чацкий, — люди действия. Кроме того, он одинок только в гостиной у Фамусова. В жизни у него есть единомышленники: и князь Федор, и двоюродный брат Скалозуба, и все те, кто упражняется «в расколах и безверьи».
А.И. Герцен писал о Чацком: «У него была та беспокойая неугомонность, которая не может выносить диссонанса с окружающим и должна или сломить его, или сломиться». Чацкий, по мнению Гончарова, «шел прямой дорогой на каторжную работу». Это означает, что герой выражал настроение и взгляды декабристов.
Чацкие неибежны при всякой борьбе нового со старым, передового с консервативным как борцы с рутиной и носители новых идей.
И.А. Гоначаров писал об этом в статье «Мильон терзаний»: «Каждое дело, требующее обновления, вызывает тень Чацкого. В честных, горячих речах этих позднейших Чацких будут вечно слышаться грибоедовские мотивы и слова, — и если не слова, то смысл и тон раздражительных монологов Чацкого. От этой музыки здоровые герои в борьбе со старым не уйдут никогда. Вот отчего не состарился до сих пор и едва ли состарится когда- нибудь грибоедовский Чацкий, а с ним и вся комедия».
