Тип пустослова (Иудушки Головлева) — художественное открытие М. Е. Салтыкова-Щедрина. До этого в русской лите¬ратуре, у Гоголя, Достоевского, встречались образы, отдаленно напоминающие Иудушку, но это лишь легкие намеки. Ни до, ни после Салтыкова-Щедрина никто не сумел изобразить образ пустозвона с такой силой и обличительной ясностью. Иудушка Головлев — тип единственный в своем роде, гениальная наход¬ка автора.
Салтыков-Щедрин, создавая свой роман, ставил перед собой задачу: показать механизм разрушения семьи. Душой этого про¬цесса был, без всякого сомнения, «Порфишка-кровопивец». Само собой разумеется, что особое внимание автор уделял раз¬работке именно этого образа, интересного помимо всего про¬чего и тем, что он постоянно меняется, вплоть до последних страниц, и читатель никогда не может быть уверенным в том, каким конкретно окажется данный образ в следующей главе. Портрет Иудушки мы наблюдаем «в динамике». Увидев впер¬вые несимпатичного, «откровенного ребенка», подлизывающе¬гося к матери, подслушивающего, наушничающего, читатель вряд ли может представить то отвратительное, вызывающее со¬дрогание создание, которое кончает с собой в конце книги. Об¬раз меняется до неузнаваемости. Только имя остается неизмен¬ным. Как Порфирий становится Иудушкой с первых страниц романа, так Иудушкой и умирает. В этом имени звучит что-то удивительно подленькое, так верно выражающее внутреннюю сущность этого персонажа.
Одна из главных черт Иудушки (не считая, разумеется, пус¬тословия) — лицемерие, разительное противоречие между бла¬гонамеренными рассуждениями и грязными устремлениями. Все попытки Порфирия Головлева урвать себе кусок покрупнее, удержать лишнюю копейку, все его убийства (никак иначе и не назовешь его политику в отношении родных), словом все, что он делает, — сопровождается молитвами и благочестивыми реча¬ми. Поминая через каждое слово Христа, Иудушка посылает на верную гибель своего сына Петеньку, домогается племянницу Анниньку, отправляет собственного новорожденного младенца в воспитательный дом.
Но не только подобными «богоугодными» речами изводит Иудушка домочадцев. У него есть еще две излюбленные темы: семья и хозяйство. На этом, собственно, простор его излия¬ний и ограничивается в силу полного невежества и нежела¬ния видеть что-либо, лежащее за пределами его маленького мирка. Однако эти бытовые разговоры, которые не прочь по¬вести и маменька Арина Петровна, в устах Иудушки превра¬щаются в бесконечные нравоучения. Он просто-таки тиранит всю семью, доводя всех до полного изнеможения. Конечно, все эти льстивые, приторные речи никого не обманывают. Мать с детства не доверяет Порфишке: слишком уж он переигры¬вает. Лицемерие, соединенное с невежеством, не умеет вво¬дить в заблуждение.
Есть в «Господах Головлевых» несколько сильных сцен, ко¬торые заставляют читателя почти физически ощутить состояние угнетенности от обволакивающих речей Иудушки. Например, разговор его с лежащим при смерти .братом Павлом. Несчастный умирающий задыхается от присутствия Иудушки, а тот, якобы не замечая этих метаний, «по-родственному» подшучивает над братом. Жертвы Иудушки никогда не чувствуют себя столь без¬защитными, как в моменты, когда его пустословие выражается в «безобидных» подшучиваниях, которым нет конца. Такая же напряженность чувствуется в том месте романа, где Аннинька, почти обессилев, пытается вырваться из дядиного дома.
Чем дальше длится повествование, тем больше людей попа¬дает под гнет Иудушкина тиранства. Он изводит всех, кто по¬падает в его поле зрения, при этом сам оставаясь неуязвимым. И все же даже в его броне бывают трещины. Так, он очень боит¬ся проклятия Арины Петровны. Она же приберегает это свое оружие как последнее средство против сына-«кровопивца». Увы, когда она и в самом деле проклинает Порфирия, это не произ¬водит на него того действия, которого он сам боялся. Еще одна слабость Иудушки — страх перед уходом Евпраксеюшки, то есть боязнь нарушить раз и навсегда заведенный уклад жизни. Од¬нако Евпраксеюшка может только грозить своим уходом, сама же остается на месте. Постепенно и этот страх хозяина Головле¬ва притупляется.
Весь жизненный уклад Иудушки — переливание из пустого в порожнее. Он считает несуществующие доходы, представля¬ет себе какие-то невероятные ситуации и сам же решает их. По¬степенно, когда не остается вокруг никого из живых, кого мож¬но было бы заесть, Иудушка начинает изводить тех, кто является ему в воображении. Он мстит всем без разбору, неизвестно за что: попрекает мертвую мать, штрафует мужиков, грабит крестьян. Это происходит все с той же въевшейся в душу фальшивой лас¬ковостью. Только можно ли сказать «душа» о внутренней сущ¬ности Иудушки? Салтыков-Щедрин не говорит о сути Порфиш- ки-кровопивца иначе как о прахе.
Конец Иудушки довольно неожиданный. Казалось бы, как может покончить с собой себялюбец, идущий по трупам, скопи¬дом, загубивший всю семью ради своей наживы? И тем не ме¬нее Иудушка, видимо, начинает осознавать свою вину. Салты¬ков-Щедрин ясно дает понять, что хоть и пришло осознание пустоты, ненужности, но воскрешение, очищение уже невозмож¬но, равно как и дальнейшее существование.
Иудушка Головлев действительно «вечный тип», прочно вошедший в русскую литературу. Его имя стало нарицатель¬ным. Можно не читать романа, но знать это имя. Употребля¬ется оно не часто, но все-таки изредка слышится в речи. Без¬условно, Иудушка — литературное преувеличение, скопище разнообразных пороков в назидание потомкам. Пороки эти в первую очередь — лицемерие, пустозвонство, никчемность. Иудушка — олицетворение личности, напрямую идущей к са¬моразрушению и не осознающей этого до самого последнего момента. Как ни преувеличены черты этого персонажа, но изъяны его — людские, невымышленные. Именно поэтому тип пустозвона вечен.
