В одной газете для «фанатов» современной музыки мне как-то попалась интересная перепечатка из Интернета. Музыканты одной из «крутых» групп в интервью похвастались репортеру, что много читают, а их любимые книги — это «О, дивный новый мир» Хаксли, «1984» Оруэлла и «451 градус по Фаренгейту» Брэдбери.
Могу поспорить, что эти «крутые» американские парни не знают, что предвестником всех этих антиутопий был роман русского писателя Евгения Замятина «Мы». Хотя могли бы знать: книга переведена с чешского на английский в 1924 году, а автор по-английски писал не хуже русского американца Набокова.
Не знают, конечно, и то, что великолепный русский писатель Замятин был талантливым инженером-судостроителем. Инженерами по образованию были еще, например, русские писатели Алексей Толстой и Борис Зайцев, но Замятин был инженером по профессии и призванию, он проектировал и строил настоящие ледоколы. Еще он был революционером, почти большевиком, даже пострадал от царских репрессий. И вдруг в романе «Мы» писатель предостерегает молодежь против всяких революций, социальных и технических, потому что они, по мнению Евгения Замятина, непременно приводят к обесцениванию человеческой личности и покорению его машиной. Инженеру можно поверить: Замятин понимал толк не только в литературе, но и машинах.
Выдуманное писателем в романе «Мы» Единое Государство достигает социальной гармонии и математического порядка вещей. Дома-коробки в Городе строят из прозрачного стекла, чтобы каждый человеческий винтик общественной машины был на виду у других, а особенно у Хранителей, которые управляют ходом общественной машины. Шторы в стеклянных домах опускаются лишь на краткий миг плановой репродукции, которой руководят ученые- селекционеры, чтобы вывести породу новых людей. Часовая Скрижаль расписывает жизнь каждого по секундам.
Единое Государство взяло на себя все заботы по быту, чтобы новочеловек плодотворно трудился над постройкой звездолета под названием «Интеграл». С его помощью люди захватят и объединят Вселенную, чтобы внести математический порядок в хаос мироздания, то есть сравнятся с Богом.
Единое Государство состоит из мегаполиса Города, обнесенного непроницаемой Стеной, которая скрывает новолюдей от живой природы. Главный герой романа живет, как и все, под номером вместо имени — Д-503. В нем сохранился преступный атавизм — он умеет чувствовать и мечтать. Эти качества он и сам считает болезненным проявлением слабости, стыдится их, скрывает ото всех и в первую очередь от Хранителей. Но именно за остатки человечности его выбирает из безличной массы новолюдей заговорщица — прекрасная соблазнительница И-339. Она готовит восстание с целью разрушить Единое Государство, разбить Стену, чтобы человечество вновь могло слиться с природой.
Бунт героя пресекается хирургической лоботомией, кастрацией совести. Д-503 теперь навеки счастлив. С радостью наблюдает он казнь бывшей возлюбленной И-339 во имя торжества нерушимости Единого Государства. Всего через четыре года после Октябрьской революции бывший революционер Замятин с ужасом предвидел, что большевики вытравят из русского народа его историю, культуру, душу и обрекут нацию на вымирание.
Трудно поверить, что прогрессист и технократ, инженер-кон- структор и философ-футуролог, говоривший и писавший на английском языке, как на родном, Евгений Иванович Замятин был выходцем из патриархального семейства священников. Еще трудней поверить, что будущий писатель был членом РСДРП с 1905 года, воевал на баррикадах в рядах рабочей боевой дружины, побывал в царской тюрьме и под надзором полиции. Наверное, у Замятина была внутренняя потребность «идти по линии наибольшего сопротивления», как он сам выражался техническими языком. То есть, надо думать, писатель шел наперекор общественному мнению, если оно расходилось с его внутренним убеждением. А еще «вечное левачества» писателя я мог бы объяснить «склонностью к шаржу, гротеску, к синтезу фантастики и реальности», как он сам определял свое творчество.
Такова особенность художественного видения Замятина, писателя острых граней и углов, смещенных плоскостей, резкого и неожиданного чередования теней и ярких, слепящих, разбегающихся пятен. Реальность у Замятина сатирически сдвинута, отстранена, мозаична и экспрессивна, деталь выдвинута на передний план, шаржировано замещая портрет. В жизни и в людях Замятин не принимал мертвой механистичности, что означало для него замкнутость, косность и тупость, неприемлемые в межчеловеческом общении. Писатель словно играл словами, бликами, пятнами, с легкостью разрывал ткань повествования, стремясь насытить его не только сюжетной, но и образной, языковой динамикой и экспрессией. Именно последние противопоставляются у него обывательской затхлости, жестко поставленной на рельсы и катящейся по своему неизменному распорядку обыденности. Иронию Замятин считал одним из важнейших составных частей своего «неореализма», или, пользуясь другим его термином, «синтетизма», сочетающего традиционный реализм с символизмом, фантастику с бытом. Вместе с тем сарказм слит у Замятина с сочувствием обыкновенному человеку, раздавленному и лишенному самого насущного.
Отношение большевика Замятина к большевистскому перевороту 1917 года было, разумеется, самое благоприятное, однако его энтузиазм был недолгим. Революция его же соратников-большеви- ков с первых же шагов нацелилась на те ценности, которые были для Замятина первостепенными, — неприкосновенность личности и свобода убеждений. Флирт Евгения Замятина с революцией закончился двумя арестами после революции за критику советской власти. Причина — философское осмысление в романе «Мы» будущего авторитарной власти «прогрессивного большинства» над отсталыми «массами».
Этот роман-антиутопия положил начало целому ряду футуро- логических исследований в литературе. Основными направлениями этих исследований можно назвать «биологическую гармонизацию общества» («О, дивный новый мир!» Олдоса Хаксли), «победу мировой коммунистической революции» («1984» Джорджа Оруэл- ла) и создание «общества всеобщего потребления» («Остров пингвинов» Анатоля Франса). Мировое сообщество могло развиться к 21-му веку по любому из этих сценариев, но побеждает предсказание Анатоля Франса — общество буквально разрывается на части после взрывов террористов на ключевых объектах и за три дня превращается в неуправляемый хаос бессмысленного кровопролития.
Английский писатель Олдос Хаксли через десять лет разовьет идею Замятина в своем романе «О, дивный новый мир» и докажет, что Единое Государство сможет выжить только тогда, когда бездумная масса «мы» навсегда уничтожит одинокое «я», способное любить, мечтать и сомневаться.
