Обычно наиболее остро тема Родины встает в литературе в периоды войн, революций и т. п., то есть тогда, когда человеку необходимо совершить свой нравственный выбор. В русской литературе эта проблема стала наиболее актуальной в начале XX века, чему способствовали несколько революций, Гражданская и Первая мировая войны. Новая идеология, которую принесла с собой революция, была неприемлема для многих как старого, так и нового поколений русской интеллигенции. Ахматова с самого начала не приняла революцию и никогда не меняла своего отношения к ней.
Вполне закономерно, что при таких политических событиях возникает проблема эмиграции, которая действительно сильно коснулась России в первой половине XX века. Многие поэты, писатели, художники и музыканты, близкие Ахматовой, уехали за границу, навсегда покинув Родину.
Не с теми я, кто бросил землю
На растерзание врагам.
Их мести я не внемлю,
Им песен я своих не дам.
Но вечно жалок мне изгнанник,
Как заключенный, как больной.
Темна твоя дорога, странник,
Полынью пахнет хлеб чужой…
1922 г
Ахматова не осуждает тех, кто уехал, но и четко определяет свой выбор, так как для нее эмиграция невозможна:
Мне голос был. Он звал утешно,
Он говорил: «Иди сюда,
Оставь свой край глухой и грешный,
Оставь Россию навсегда…
…Но равнодушно и спокойно
Руками я замкнула слух, Чтоб этой речью недостойной
Не осквернился скорбный дух.
1917 г
Но родиной в стихах Ахматовой является не только Россия, но и Царское Село, Петербург, Слепнево. Она описывает места, дорогие прежде всего ей самой, свою родину; но тем не менее эти автобиографические черты не вырываются из общего контекста проблем, затрагиваемых поэтессой. Она рассматривает свои личные впечатления и переживания, сопоставляя их с общечеловеческими. У Ахматовой много стихов, посвященных Петербургу — Петрограду — Ленинграду, городу, с которым так тесно была связана ее
судьба.
И мы забыли навсегда,
Заключены в столице дикой,
Озера, степи, города
И зори родины великой.
В кругу кровавом день и ночь
Томит жестокая истома…
Никто нам не хотел помочь
За то, что мы остались дома,
За то, что, город свой любя,
А не крылатую свободу,
Мы сохранили для себя
Его дворцы, огонь и воду…
В стихотворениях Ахматовой Петербург — это не символ чего-то, это сам город: «…Мы сохранили для себя Его дворцы, огонь и воду…» Хотя в некоторых стихотворениях он может быть и символом России в конкретный момент времени, когда на примере одного города показывается судьба целой страны или эпохи. Строки из того же стихотворения «Петроград, 1919»:
Иная близится пора,
Уж ветер смерти сердце студит,
Но наш священный град Петра
Невольным памятником будет.
1920 г
Ахматова рассматривает события в России не только как политические, но и придает им вселенское значение. И если у А. Блока в поэме «Двенадцать» революция — это разгул стихий, вселенских сил, то у Ахматовой это — кара Божья. Поэтесса обращается к библейским источникам. Например, стихотворение «Лотова жена» (1922—1924 гг.):
И праведник шел за посланником Бога,
Огромный и светлый, по черной горе.
Но громко жене говорила тревога:
Не поздно, ты можешь еще посмотреть
На красные башни родного Содома,
На площадь, где пела, на двор, где пряла,
На окна пустые высокого дома,
Где милому мужу детей родила…
Ахматова оправдывает ее поступок:
Лишь сердце мое никогда не забудет
Отдавшую жизнь за единственный взгляд.
Это не просто библейская притча, переложенная на стихи, Ахматова сравнивает судьбу своей Родины с Содомом, как позже с Парижем в стихотворении «В сороковом году»: «Когда погребают эпоху…» Это не смерть Петербурга или России, это смерть эпохи; и Россия не единственное государство, которое постигла эта участь. Все закономерно: у всего есть свой конец и свое начало. Ведь любая новая эпоха начинается обязательно с крушения старой. Возможно, поэтому в стихах Ахматовой есть и светлые ноты, предвещающие рождение нового времени.
…Но с любопытством Плененной каждой новизной,
Глядела я, как мчатся санки,
И слушала язык родной. И дикой свежестью и силой
Мне счастье веяло в лицо,
Как будто друг от века милый
Всходил со мною на крыльцо.
1929 г
В поэме «Реквием» Ахматова продолжает свой поэтический прием, встраивая свои автобиографические переживания в контекст целой современной эпохи. Поэма так и начинается:
Нет, и не под чуждым небосводом,
И не под защитой чуждых крыл, —
Я была тогда с моим народом,
Там, где мой народ, к несчастью, был.
1961 г>
Опять же она возвращается к проблеме эмиграции и указывает на то, что для нее нет и не было другого выхода, как только остаться на Родине вместе со всем народом. Поэма посвящена трагедии матери, потерявшей сына, И опять Ахматова решает ее характерными для себя художественными средствами. Она описывает себя и свою трагедию, но сопоставляя ее с трагедией всех матерей, как стоящих с ней сейчас в этой очереди, так и матерей всех времен. Ахматова приводит несколько исторических картин, создавая тем самым собирательный образ:
Смертный пот на челе… Не забыть!
Буду я, как стрелецкие женки,
Под кремлевскими башнями выть.
Ахматова сравнивает также себя и всех женщин с Богоматерью, потерявшей сына:
Магдалина билась и рыдала,
Ученик любимый каменел,
А туда, где молча Мать стояла,
Так никто взглянуть и не посмел.
Сама композиция поэмы говорит о евангельском подтексте: Посвящение, Вступление, Приговор, К смерти, Распятие, Эпилог. И опять, уже в шестидесятые годы, Ахматова возвращается к теме Родины. Вновь появляются стихи о дорогих и памятных местах: «Царскосельская ода» (1961 г.) и т. п., звучащие как ностальгия по ушедшей эпохе. В стихотворении «Родная земля», которое начинается строками из стихотворения 1922 года:
И в мире нет людей бесслезней,
Надменнее и проще нас…
Ахматова продолжает тему Родины. Это не Петербург 1913 года или уже Ленинград; это не революционная Россия; это Россия вообще, такая, какая она есть сама по себе и какая она для каждого, родившегося в ней:
Но ложимся в нее и становимся ею,
Оттого и зовем так свободно — своею.