Перед нами два гениальных произведения двух гениальных пи- сателей-сатириков. Их разделяет столетие, но они очень близки. Творческие пути Булгакова и Грибоедова похожи: один никогда не видел свою пьесу напечатанной или поставленной на профессиональной сцене, другой тоже очень быстро был лишен возможности печататься, а затем и видеть свое произведение на сцене. Мы едва ли сможем до конца понять, какая это трагедия для автора — писать в стол. Вот что в 1930 году пишет Булгаков брату: «Сообщаю тебе, что все мои литературные произведения погибли, а также и замыслы. Я обречен на молчанье». Страх немоты сплетается у него с мотивом, вряд ли известным Грибоедову: «Я обречен на молчанье и, очень возможно, на полную голодовку». Произведения эти осознанно писались для будущего. Для вечности. Как это ни высокопарно звучит, гениальные вещи пишутся не на земле; это сокровища небесные, и храниться они должны там, где… Поэтому, наверное, «рукописи не горят».
Грибоедов и Булгаков поместили действие своих произведений в Москву и дали нам уникальную возможность проследить, что стало с нашим городом за сто лет. Первый бросающийся в глаза ответ: ничего. Конечно, горожане сильно изменились внешне, как и сам город, впрочем… но
Дома новы, а предрассудки стары
Порадуйтесь, не истребят
Ни годы их, ни моды, ни пожары
— как будто перекликаются герои Булгакова и Грибоедова. «Люди как люди, — заключает Воланд, — любят деньги, но ведь
это всегда было. Ну, легкомысленны… Ну, что ж… и милосердие иногда стучится в их сердце (…) в общем, напоминают прежних… Квартирный вопрос только испортил их…»
Очень любопытно изображение Булгаковым счастливцев, имеющих свободный доступ в «Дом Грибоедова». Им было совсем не важно, что было в этом доме до них, жила там тетка Грибоедова или не жила, читал он там «Горе от ума» или не читал… «А важно то, что в настоящее время владел этим домом МАССОЛИТ», членам которого завидует «всякий посетитель». Булгаков тоже нам показывает привилегированное общество. И оно не выигрывает даже от сравнения с фамусовским: в том хотя бы обед был «про всех готов…». А члены МАССОЛИТа мало кого допускали к своей кормушке; эти дельцы от литературы творили такой произвол, что Грибоедову и не снилось…
Трактовку «Горя от ума», которую ввели подобные им, бедный автор не мог видеть и в страшном сне. Они занимались переделкой наследства, которое досталось им от русских классиков. На этом фоне очень символично выглядит метаморфоза, происшедшая в МАССОЛИТе с именем Грибоедова: теперь он у них ассоциировался либо с рестораном, либо с получением каких-нибудь материальных благ за свой «литературный талант». Также очень интересен у Булгакова мотив безумия: если Чацкого только объявляют сумасшедшим, то Мастера реально сводят с ума (хотя с какой-то стороны они делают ему услугу — ведь тогда только сумасшедшим разрешалось свободно мыслить). Так, может быть, быть безумным — это лучшее, чем человек может быть в их обществе?! Ведь Бездомному только моральное потрясение дает прозрение! Какая блестящая перспектива развития национальной культуры!!!
Булгаков дарует Мастеру покой и переносит его в мир, где с системой ценностей все в порядке. Но Бездомного он оставляет на земле. Вот здесь и раскрывается, наверное, его фамилия: он будет вечным странником, как Чацкий. Только в отличие от Чацкого это, наверное, лучшее, что он может сделать…
