Написав первую реалистическую комедию “Горе от ума”, А. С. Грибоедов явился новатором в этом жанре. До него писатели не ставили специальной задачи высмеять Москву и ее обитателей. В пьесе же Грибоедова московское, или, по-другому, фамусовское общество играет главенствующую роль.
Автор взял прототипы людей, которых он знал и которые жили в Москве в то время, и перенес их в свою комедию, дав им другие, подчас говорящие фамилии: Фамусов, Молчалин, Тугоуховские, Репетилов и другие. Но их типы и характеры остались. Герои разъезжают по балам, играют в карты, танцуют, веселятся и сплетничают, то есть ведут праздную жизнь. Они ненавидят просвещение, потому что боятся образованной молодежи. Все они служат только для того, чтобы заработать побольше чинов и “знаков отличья”. В их среде главенствуют мундир и звание, а человек ценится по богатству и количеству крепостных душ. И эта картина показана так ярко, четко и живо, что для нас дом Фамусова со всеми его обитателями и гостями олицетворяет Москву 10-20-х годов XIX столетия в миниатюре.
Нарушая классицистическое правило трех единств, автор выводит действие пьесы за рамки дома Фамусова с помощью внесценических персонажей. Это помогает показать “картину нравов” грибоедовской Москвы в полном объеме. Они дополняют и расширяют ее.
Большинство внесценических персонажей представлены “веком минувшим”. Чаще всего это князья и княгини, которые почитаются за образец и высоко ценятся в среде фамусовского общества. Для Павла Афанасьевича Фамусова таким образцом для подражания являются Кузьма Петрович (“почтенный камергер, с ключом и сыну ключ умел доставить…”) и Максим Петрович:
Сурьезный взгляд, надменный нрав. Когда же надо подслужиться, И он сгибался вперегиб.
Эти “тузы” всеми почитаемы и уважаемы в Москве за свои “заслуги”.
Идеалом Молчалива, всего-навсего бедного секретаря Фамусова, является Татьяна Юрьевна, которая “балы дает нельзя богаче”. Узнав, что Чацкий не знаком с ней, он ошарашен, ведь она “известная, — притом чиновные и должностные — все ей друзья и все родные”. Потом Фома Фомич, который “при трех министрах был начальник отделенья”. Молчалин восхищается его слогом только потому, что все им восхищаются, “ведь надобно ж зависеть от других”. И сюда же относятся эти Дрянские, Хворовы, Варланские, Скачковы, которые давно уже знают о безумии Чацкого. Это, видимо, известные фамилии, которые имеют вес в обществе и на которых все ориентируются. Это “судьи” московского общества.
Также “век минувший” в комедии представляют внесценические помещики-крепостники: “Нестор негодяев знатных”, выменявший своих преданных слуг на “борзые три собаки”, помещик-театрал, который согнал на крепостной балет “от матерей, отцов отторженаых детей”, а потом распродал их поодиночке за неуплату долгов.
В комедии созданы также пародии на членов тайного союза: Воркулов Евдоким, Левой и Боринька, Удушьев Ипполит Маркелыч. Уже по одним их фамилиям можно догадаться, что они из себя представляют. Но Репетилов с огромным азартом рекомендует их Чацкому.
“Век нынешний” также представлен в комедии внесценическими персонажами. Это двоюродный брат Скалозуба, который “крепко набрался каких-то новых правил. Чин следовал ему: он службу вдруг оставил, в деревне книги стал читать”.. Фамусов и Скалозуб критикуют его и без устали твердят одно и то же: “Ученье — вот чума, ученость — вот причина”. Далее — племянник княгини Тугоуховской, который “чинов не хочет знать! Он химик, он ботаник, князь Федор”. А также среди внесценических персонажей “века нынешнего” — вся передовая молодежь, от имени которой выступает Чацкий, употребляя местоимение “мы”: “Где, укажите нам, отечества отцы…”
Все эти, казалось бы, неприметные и ненужные персонажи дополняют картину московского общества, делают ее ярче, красочнее.
В комедии “Горе от ума” присутствует вся Москва, со всеми ее достоинствами и недостатками, с ее великолепием и пышностью балов, обедов, ужинов и танцев, но в то же время с ее непросвещенностью, преклонением перед всем иностранным, боязнью всего нового. Введение такого количества внесценических персонажей подчеркивает типичность сценических и помогает сделать изображение “картины нравов” Москвы 10—20-х годов XIX века более полным.
