Когда я учился в школе, наш старенький учитель труда всегда ругал нас «врагами народа» и «вредителями», если кто-то из нас ломал инструмент, и в сердцах приговаривал при этом: «Совсем в народе страху не стало!». Нам это было невдомек, что на нас вешают самые страшные обвинения, за которые при советской власти можно было угодить в тюрьму и даже пойти под расстрел. Из уроков литературы и истории мы узнали про врагов народа и вредителей, но представить себе, как наш народ пошел на истребление лучшей части своих же людей, нам, нынешней молодежи, трудно, даже невозможно.
В романе Михаила Александровича Шолохова «Поднятая целина» перед нами проходит целая галерея «врагов народа» и «вредителей». Яков Лукич Островное — самый ярый «враг народа» и «вредитель» в колхозе имени Сталина. Он исподтишка губит колхозную скотину, распускает порочащие коммунистов слухи, что, мол, председатель Давыдов подкармливает колхозным салом свою новую «кралю» Варюху. Он охотно и даже с радостной надеждой дает приют подпольщикам-террористам. Разумеется, перед нами лютый враг советской власти. Но ведь не он пришел к большеви- кам-«интернационалистам» со своим уставом, а они пришли на его землю и распоряжаются, словно у себя дома.
А Яков Лукич бррется за свою землю, за право жить так, как завещали ему предки. Хотел выучить сына в юнкерском училище в Новочеркасске. К тому же он «грамотный, образованный хозяин». До коллективизации он не был ни террористом, ни подпольщиком, как и Тимошка Рваный — ярый бандит, покушавшийся на жизнь председателя хуторских коммунистов Нагульнова. Можно отыскать мотивацию и в беззаконных поступках Рваного. Семью Тимофея раскулачили и сослали на Север. Сам он убежал, чтобы мстить обидчикам. Его вместе с семьей собрались «ликвидировать как класс», что же ему живьем в гроб ложиться? Он берется за «отрез», с которым «беспременно рисуют кулаков» и отстаивает свое право на жизнь и место под солнцем.
Настоящими военными преступниками являются «беляки»: есаул Половцев и поручик Лятьевский, уже прошедшие застенки ЧК, опытные подпольщики. Но эти боевые русские офицеры продолжают свою борьбу подпольными методами, поскольку открытая борьба больше невозможна, так было во все века. О революционном подполье поставлены десятки кинофильмов, написали сотни книг в бывшем СССР, и никто не называл большевиков террористами, каковыми они на самом деле являлись.
Белая «контра» на хуторе совершает уголовное преступление — Лятьевский с Половцевым убивают семью отступника Хопрова в назидание другим. На войне не бывает правых и виноватых, на войне все преступники — так думал, например, крестьянин Ансельмо из романа Хемингуэя «По ком звонит колокол». Ансельмо даже раздумывал, что, если уж коммунисты церковь отменили, следует в будущем наложить специальную государственную епитимью на тех, кто убивал на войне. Возможно, так думал и сам писатель Михаил Александрович Шолохов, но он никогда бы не посмел писать об этом открыто в своих книгах, потому что при всей личной смелости писателя в нем стучало сердце пламенного коммуниста, одного из тех, которые обязаны всегда и во всем отстаивать только «правое» дело линии партии, не давая при этом оправдаться противной стороне по принципу: «Кто не с нами, тот против нас». А когда всех «врагов народа» и «вредителей» перестреляли и пересажали, коммунисты стали выдумывать себе новых и новых врагов, которых черпали из своих же сторонников и простого народа. Но это уже тема другого сочинения, а я на этом заканчиваю свое микроисследование.
