Какая же идея заключается и в рассказе «Старосветские помещики»? В нем автор со всеми мельчайшими подробностями рисует картину идиллической жизни мелкопоместных дворян, старичков Товстогубов — Афанасия Ивановича и супруги его Пульхерии Ивановны. Вся жизнь добродушных и симпатичных старичков состояла из одних мелочей; Гоголь подробно останавливается на этих мелочах, начиная с описания домика, хозяйства старичков и кончая их привычками, образом жизни и смертью. Ничего другого, кроме описания этих мелочей, автор и не мог дать в рассказе, так как ничего иного и не было в жизни Афанасия Ивановича и Пульхерии Ивановны. Весь рассказ соткан из мелочей и различных подробностей, но они подобраны так ловко, что вся жизнь стариков и они сами стоят живыми перед читателем. По одному уже описанию внешней стороны жилища старичков можно представить их характер и привычки. От амбара до кухни и от кухни до барских комнат была протоптана узенькая дорожка, свидетельствовавшая о том, что чаще всего приходилось ходить из амбара, где хранились всякие припасы, в кухню, где готовились всякие блюда к барскому столу, а из кухни в комнаты, где все принесенное и поедалось. Действительно, все интересы старичков сосредоточивались почти исключительно на еде, да на том, что имеет прямое отношение к ней, т. е. на различных приготовлениях на зиму к столу. Так как это дело чисто женское, то им и занималась с увлечением Пульхерия Ивановна, а Афанасий Иванович, как мужчина, был лишен этого занятия. Он садился на скамеечке, под навесом, обращенным ко двору, глядел, как кладовая постоянно показывала и закрывала свою внутренность, и девки, толкая одна другую, то вносили, то выносили кучу всякого съестного дрязгу в деревянных ящиках, решетах, ночевках и в прочих фруктохранилищах. Если Афанасий Иванович не принимал никакого участия в приготовлениях, то в поедании всего этого главная роль принадлежала ему. Он так любил покушать, что часто вставал даже ночью и принимался за кислое молоко или за какой-нибудь жиденький узвар с сушеными грушами.
Все у Афанасия Ивановича было направлено на еду и питье и постепенно потребности духа настолько у него заглохли, что жизнь его стала чисто растительной; то же самое можно сказать и про Пульхерию Ивановну, оттого-то старички никогда не сердились, не радовались и не горевали, жизнь их текла ровно и спокойно; спокойствие их духа ничто не могло возмутить, так как последний у них замер, нужны были особые условия, чтобы присутствие духа проявилось в Афанасии Ивановиче. Если время было ясное и в комнатах было тепло натоплено, душа его пробуждалась, и это пробуждение выражалось в очень оригинальной форме: он любил тогда подшутить над своей супругой и слегка попугать ее, а когда это ему удавалось, он довольный улыбался, сидя на своем стуле.
Все внимание старичков сосредоточивалось на хозяйстве, но и тут они видели и заботились о мелочах, тогда как существенные стороны хозяйства упускали из виду. Дела по имению были запущены невероятно; староста и приказчик обкрадывали их безжалостно, как только могли: вырубили, например, чудную дубовую рощу, приводя в свое оправдание такие доводы: «И громом побило, и черви проточили». Неумение хозяйничать привело бы их к полному разорению, но благословенная земля Украины рождала всего так много, а старички были так нетребовательны, что не чувствовали ни в чем недостатка, а дух их тем временем умирал и глох и, наконец, старички до такой степени сузили сферу своих потребностей, что совершенно приблизились к жизни растительной, т. е. потеряли характер жизни разумного существа, хоть и сохранили такой характер с внешней стороны: старички кушали, спали, разговаривали, шутили, но никакой цели в их существовании не было; они жили, потому, что жилось, а между тем несчастье и смерть незаметно подстерегали старичков. Самого незначительного случая, прямо глупого пустяка достаточно было, чтобы разрушить их безоблачное счастье. Глупая пропажа серенькой кошечки, коварный поступок ее относительно Пульхерии Ивановны вывели душу ее из равновесия. Старушка уже не могла возвратить утерянное спокойствие, и результатом этого была ее смерть. Афанасий Иванович после ее смерти влачил самое жалкое существование, уже совершенно близкое к существованию неразумного существа.
Прошло пять лет, и ничтожного повода, который лежал в самом Афанасии Ивановиче, а не вне его, было достаточно, чтобы свести его в могилу; ему показалось, что чей-то голос назвал его по имени. Афанасий Иванович вообразил, что это душа Пульхерии Ивановны пришла с того света и зовет его. Он распорядился, чтобы его похоронили возле Пульхерии Ивановны и умер. После смерти старичков дела по имению пошли еще хуже: мужики распьянствовались и большею частью числились в бегах, избы развалились совершенно, и все пришло в полный упадок; это произошло вследствие отсутствия присмотра и опеки со стороны Афанасия Ивановича. Вот какие результаты принесла безоблачная жизнь добродушных старичков, «желания которых не перелетали за частокол их дворика». Однако при чтении рассказа не сразу бросается в глаза отрицательная сторона этой жизни; сначала кажется, что все обстоит благополучно, что ничего темного не было в повести. Старички и вся их обстановка кажутся чрезвычайно симпатичными. В Афанасии Ивановиче и Пульхерии Ивановне действительно были многие симпатичные черты, которыми и прикрыта вся мелочность их жизни, вся бесцельность их существования. Простота, нетребовательность, добродушие и гостеприимство, самое теплое и располагающее гостя к долгому пребыванию в их доме, были отличительными чертами обоих стариков и делали их неотразимо симпатичными. Особенно трогательное впечатление производит беззаветная, чисто голубиная любовь стариков друг к другу; они живут мыслью друг о друге. Умирая, Пульхерия Ивановна не перестает заботиться о своем супруге; она заклинает ключницу я вдоху смотреть за паном и угождать ему. В своих предсмертных заботах и распоряжениях она доходит до самых последних мелочей; она не думала о том, что ей предстоит в скором времени предстать пред престолом Всевышнего и дать отчет за всю свою жизнь; она думала, как останется несчастный Афанасий Иванович без нее, и что он будет делать. Точно так же и Афанасий Иванович, умирая, думал о своей покойной жене. Разлученный ее смертью на целые пять лет, он все время не переставал вспоминать о своей Пульхерии Ивановне и, вспоминая, заливался горькими слезами. Эти общечеловеческие черты в значительной степени примиряют с образом жизни «Старосветских помещиков»; не чувствуется отвращения к пустой, лишенной всякого живого дела и интереса жизни старичков, невольно возникает сочувствие к осиротевшему Афанасию Ивановичу, и лишь спустя некоторое время появляется осознание истинного смысла рассказа.