Сказки Салтыкова-Щедрина обычно определяют как итог его сатирического творчества. Они хронологически завершают собственно сатирическое творчество писателя. Как жанр — щедринская сказка постепенно вызревала в творчестве писателя из фантастических и образных элементов его сатиры. Немало в них и фольклорных заставок, начиная от использования формы давно прошедшего времени («Жил-был») и заканчивая обильным количеством пословиц и поговорок, которыми они изобилуют. В своих сказках писатель затрагивает множество социальных, политических и идеологических проблем. Так, жизнь русского общества запечатлена в них в длинном ряду миниатюрных по объему картин, представленных в виде целой галереи зооморфных, сказочных образов.
В сказке «Карась-идеалист» представлена система идей, которая отвечала мировоззрению самого Щедрина. Это вера в идеал социального равенства и вера в гармонию, во всеобщее счастье. Но, напоминает писатель: «На то и щука, чтобы караси не дремали». Карась выступает в роли проповедника. Он красноречив и прекрасен в проповеди братской любви: «Знаешь ли ты, что такое добродетель? — Щука раскрыла рот от удивления, машинально потянула воду и… проглотила карася». Такова природа всех щук — глотать карасей. В этой крохотной трагедии Щедрин представил то, что характерно всякому обществу и всякой организации, что составляет природный и естественный закон их развития: есть сильные, кто ест, и есть слабые — кого едят. А общественный прогресс — это обычный процесс поглощения одних другими. Конечно, в демократических кругах подобный пессимизм художника вызвал споры и нарекания. Но прошло время — и щедринская правота стала правотой исторической.
Но доставалось в сказках не только интеллигенции. Хорош и народ в своей рабской покорности.
Первой сказкой писателя была «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил». Начинается она традиционно для русских сказок: «Жили да были два генерала…» Но затем неожиданно для себя и читателя, повинуясь авторской фантазии, они оказываются на необитаемом острове. И выходит, что эти двое почтенных мужей, всю свою жизнь прослуживших в какой-то регистратуре, ни к чему не способны. Автор с нескрываемой иронией описывает, как генералы с недоумением осматривают остров и решают, как же им поступить в этих непредвиденных обстоятельствах: нужно ли писать доклад или пока воздержаться от этого? Остров, на котором очутились герои Салтыкова-Щедрина, буквально изобиловал всякой живностью: в лесу «рябчики свищут, тетерева токуют, зайцы бегают», рыба в ручье «так и кишит», «на деревьях всякие плоды». Но глупые генералы раньше даже не представляли себе, «что человеческая пища, в первоначальном виде, летает, «лазает и на деревьях растет»; один из генералов всю свою жизнь считал, «что булки в том самом виде родятся, как их утром к кофею подают». И бедные герои при всем этом изобилии остаются голодными и затем чуть было не съели друг друга с голоду, но одному из них приходит в голову спасительная идея найти на острове мужика и заставить его работать на себя. И мужик, действительно, не только накормил и напоил генералов, но, по их приказу, сам сплел для себя веревку, которой генералы и привязали его к дереву, «чтоб не убег». А затем мужик сделал лодку и доставил генералов домой, на Подьяческую улицу, за что благодарные генералы «выслали ему рюмку водки да пятак серебра». Салтыков-Щедрин с горькой усмешкой показывает нам в этой сказке истинную сущность отношения господ к народу: господа, целиком и полностью зависящие от труда народа, держат его в рабской покорности, посылая ему «от Щедрот своих» крохи со своего стола.
Вот портрет крестьянина. «Громадный мужичина», на все руки мастер. И яблок с дерева достал, и картофель из земли добыл, и силок приготовил для рябчиков из собственных волос, и огонь извлек, и провизии напек, и пуха лебяжьего набрал. И что же? Генералам по десятку яблок, а себе «одно, кислое». Сам и веревку свил, чтобы генералы держали его ночью на привязи. Да еще готов был «генералов порадовать за то, что они его, тунеядца, жаловали и мужицким его трудом не брезговали!» Сколько генералы ни ругают мужика за тунеядство, а мужик «все гребет и гребет, да кормит генералов селедками». Трудно представить себе более рельефное и отчетливое изображение нравственного состояния крестьян: пассивная рабская психология, невежество. Щедрин словно видит русский народ глазами Порфирия Петровича из «Преступления и наказания». Тот прямо называл мужика иностранцем, настолько недоступен был для него образ мыслей, поведение и мораль русского народа.
У Щедрина подобное отношение к своему народу приобрело притчеобразную и доступную форму.
Щедрин любуется силой и выносливостью мужика, которые для него так же естественны, как и его беспримерная покорность и полный идиотизм. В этом контексте не характерна сказка «Медведь на воеводстве», где мужики все-таки теряют терпение и сажают медведя на рогатину. Однако Топтыгин 2-й в этой сказке не столько эксплуататор, сколько обычный грабитель, этакий Маныл Самылович Урус-Кугуш-Кильдибаев из «Истории одного города». А разбойников на Руси никогда не жаловали — отсюда и рогатина. В своих сказках Щедрин полон сарказма. В них он никого не щадит. Достается всем: и правым и неправым, и пескарям премудрым, и русским либералам, и щуке, и самодержавию, и мужикам русским.
Вспомним моральный кодекс вяленой воблы: «Тише едешь, дальше будешь; маленькая рыбка лучше, чем большой таракан… Уши выше лба не растут» — вот что Щедрину противно особо, аккуратная серость. Против нее протест, язвительная сатира сказок. И все же выборы не утешительные, сказки Щедрина актуальны и сейчас, а следовательно, общество наше стабильно: карасей глотают, генералов кормят, вобла проповедует, здравомыслящий заяц с лисой играет, — в общем, все по-прежнему: «И всякому зверю свое житье: льву — львиное, лисе — лисье, зайцу — заячье».
