«Треснули основы общества под революцией реформ. Замутилось море. Исчезли, стерлись определения и границы добра и зла… Разложение — главная видимая мысль романа», — писал Достоевский в черновых набросках к одному из своих последних романов «Подросток». Однако эти слова можно с полным правом отнести и к «Преступлению и наказанию». Герои романа живут в мире размытых нравственных ценностей, в мире, где трудно указать точно, что есть добро и что есть зло. Если ради куска хлеба для своих родных Сонечка Мармеладова вынуждена идти на панель, то можно ли клеймить ее как падшую и низкую? А если признанному и уважаемому в обществе Лужину ничего не стоит подбросить деньги Соне и обвинить ее при этом в воровстве, то, справедливы ли законы, правящие этим миром? В романе «Братья Карамазовы» Великий Инквизитор говорит Христу, вновь пришедшему на землю: «Мы не с тобой, а с Ним, мы с Ним уже восемь веков». Он — это князь Тьмы, Сатана. И действительно, разве не Сатана, не абсолютное зло правит тем миром, в котором живут и действуют герои романа?
Этим миром правят гордыня, себялюбие, поруганная честь, горе и страдание. Мармеладов, не довольствующийся ролью штифтика в государственной машине, желающий быть человеком, а не частью аппарата, оказывается в положении маргинала, люмпена. Дуня, сестра Раскольникова, вынуждена продать себя замуж, чтобы обеспечить брата и мать. Но если продажа Дуни выглядит законно и благочинно, то продающая себя во имя тех же целей Соня считается блудницей. Хотя с этической стороны оба поступка фактически идентичны и вызваны общими причинами. Недаром судьбы сестры и Сони соединяются в глазах Раскольникова, восклицающего: «Жертву-то, жертву вы обе измерили вполне?».
Вглядимся в человеческий фон романа: избитые, пьяные женщины, торгующие собой, чтобы не умереть с голоду, попрошайничающие дети, а рядом их отцы, которые не в состоянии их обеспечить, грязь на улицах и та же грязь в человеческих отношениях. Мир переполнен страданием, причем страданием безнадежным и безысходным. Символически звучат в этом контексте слова Мармеладова: «понимаете ли вы, что означает, когда идти больше некуда?» Чаша человеческого страдания переполнена, но мир не меняется к лучшему, и изменений этих ждать больше неоткуда. Мир оказался в материальном и моральном тупике, принять его несправедливость и грязь невозможно, нужно немедленно что- то делать. Этим предгрозовым ожиданием переполнен сам воздух романа. С первых же страниц романа мы погружаемся в духоту окраинных петербургских улиц, оказываемся в обстановке «чрезвычайно жаркого времени», и эта духота не оставляет нас до конца романа. «На улице жара стояла страшная, к тому же духота, толкотня, всюду известка, леса, кирпич, пыль и та особенная летняя вонь», — вот постоянный, неменяющийся пейзаж романа, фон его трагических и страшных событий. Эти жара, суета, скученность — не только, однако, черты городского пейзажа, это характеристика внутреннего состояния человека, мятущегося, загнанного в угол, поставленного перед необходимостью что- то сделать, изменить к лучшему или же смириться с существующей несправедливостью и грязью и процветать за их счет, подобно беспринципному Лужину. Жара — символ идеологической горячки, которая владеет Раскольниковым накануне преступления и переходит в реальную лихорадку после его совершения. Но при жуткой тесноте каждый герой романа трагически, безысходно одинок, у всех униженных и оскорбленных нет идеи, веры, идеала, который соединял бы их и сообщал силы для противостояния страшному миру. Выход каждый ищет сам: Мармеладов спивается, Свидригай- лов стреляется, Раскольников вынашивает наполеоновскую идею. Жара, горячка, не отпускающая героя, — это сама атмосфера преступления, это питательная почва для роста себялюбивых идей, для разобщения и трагедии индивидуализма. Идея Раскольникова будто бы носится в раскаленном петербургском воздухе. Накануне преступления герой слышит в распивочной разговор студента и офицера, в котором студент «с жаром» и «горячась» доказывает собеседнику, что старуха, уже намеченная Раскольниковым для заклания, недостойна жить, причем офицер соглашается с ним, сам делая это заключение. Студент применяет ту же систему аргументов: «Не загладится ли одно крошечное преступленьице тысячами добрых дел? За одну жизнь — тысячи жизней, спасенных от гниения и разложения? Одна смерть и сто жизней взамен — да ведь тут арифметика!» Если бы не Раскольников, то кто-нибудь другой выступил бы с похожей теорией и совершил бы «идеологическое» преступление: «идея носится в воздухе». Сам мир города, страдающий и испорченный, оказавшийся в тупике перед неразрешимостью вопросов о добре и зле, толкает на преступление. Случайно Раскольников слышит упомянутый разговор в распивочной, случайно видит, что комната рядом со старухиной пуста, случайно узнает, когда старуха будет дома одна. Позже идею Раскольникова, но уже со знаком «минус», развивает в романе «Братья Карамазовы» Иван, описывающий царство добра и всеобщей гармонии, в основе которого лежит одна- единственная слезинка одного замученного ребенка.
Иван на таких условиях это царство добра не принимает и ищет, кому бы вернуть входной билет в него. Казалось бы, как просто: на страданиях и горе не созидается счастье, через зло и преступление нельзя выйти на дорогу добра. Вот где «простая арифметика!» Но мир нищеты и бесправия, мир распада человеческого единства, в котором самоубийство и нравственное падение выглядит чуть ли не естественными, искажает самые очевидные вещи, размывает нравственные законы. Вторая сторона идеи Раскольникова — это мысль о вседозволенности действия для того, кто на него решился. Этот человек принадлежит к высшему разряду и не может быть судим обычным людским судом. Подтверждение тому — исторические примеры: Наполеон, Магомет, злодейство которых не только оправдывается, но и восхваляется. Но оправдывает их как раз не высший суд, а ограниченный и несправедливый людской суд испорченного людского мира. И идея Раскольникова — порождение только этого мира.
Вспомним, при каких обстоятельствах он видит свой первый сон о засекаемой лошади, в котором герой идентифицирует себя и как преступника, и как жертву: символом убийственной теории Раскольникова делается непомерный груз, сваленный на несчастную лошаденку. Проснувшись, герой прозревает: он видит весь ужас задуманного им деяния и молит: «Господи! Покажи мне мой путь, а я отрекаюсь от этой проклятой… мечты моей!» Этот пророческий сон Раскольников видит под кустами на траве. Стоило герою соприкоснуться с травой и зеленью, будто бы с самой жизнью, и он вырывается из губительных тенет раскаленного жарой и горем города и видит всю бесчеловечность своей идеи. Но вновь войдя в городские кварталы, проходя мимо харчевен, «грязных и вонючих дворов» на Сенной площади, герой опять оказывается во власти саморазрушительной теории и слышит разговор Лизаветы и мещанина: в седьмом часу старуха будет дома одна — вот удобный случай для совершения задуманного. Мир толкает на преступление. Однажды соблазнившись наполеоновскими лаврами, Раскольников уже не может от них отказаться, «будто попал краем одежды в колесо»,— поясняет Достоевский.
Известный петербургский педагог Е.Н. Ильин предлагал своим ученикам сосчитать жертвы преступления Раскольникова. Первая — это старуха-процентщица, вторая, как бы случайная, — ее сестра Лизавета, вот жертвы очевидные, но далеко не единственные. Признаваясь в своем преступлении Соне, герой говорит: «Я себя убил, а не старушонку». Это уже третья жертва — человек в себе самом. Не смогла перенести горя мать Раскольникова. Это четвертое убийство. Соня принимает на себя весь груз участи Раскольникова и его страдания.
На четвертый день после преступления Раскольников просит Соню почитать ему Евангелие, и та читает ему сцену о воскресении Лазаря. Лазарь пролежал в гробу четыре дня. Комната Раскольникова сравнивается то со шкафом, то с гробом. Именно о вере в воскресение Лазаря героя спрашивает следователь Порфирий Петрович, и герой с запинкой отвечает: «В-верую». Четыре дня, как Лазарь в гробу, находится наедине со своим преступлением Раскольников, преступлением, нарушившим заповедь: «Не убий!». Античеловеческая теория, обрекла героя на страшное, трагическое одиночество, избрав теорию своей верой, он «будто ножницами себя от всех людей отрезал». И вместе с тем герой чувствует себя рабом идеи, преступление будто бы совершено не им самим. «А старушонку эту черт убил, а не я», — признается он Соне. Недаром преступление Раскольникова берет на себя маляр Миколка: не совершал убийства, но мог бы — зло, подчиняющее себе враждебной властью человека, носится в отравленном городском воздухе, черт сидит в каждом человеке и ждет случая выйти наружу. Убедительное в теории, на деле преступление Раскольникова — это деяние черта.
На каторге Раскольников оказывается в изоляции, потому что еще находится во власти идеи. Преступники, еще более страшные, чем он сам, ненавидят героя и во время ссоры кричат ему: «Ты безбожник! Ты в бога не веруешь! Убить тебя надо!» Подавленная убийственной теорией, душа Раскольникова закрыта для покаяния и воскресения. На каторге Раскольников видит сон о трихинах, выявляющий суть его теории. Трихины — это микроскопические духи, которые, вселяясь в тела людей, делают тех уверенными в правоте и истинности своих и только своих убеждений. Это приводит к распаду человеческого единства: «Люди не знали, когда и как судить, не могли согласиться, что считать добром, а что злом». Утрата нравственных ориентиров ведет к мировой катастрофе, гибели человечества. Так Расколь- никову открывается гибельная суть его теории. Герой кается и оживает, возвращается к людям. Примечательно, что возврат героя к человечеству происходит и во времени и в вечности. Раскольников склоняет покаянную голову к ногам Сони, а за рекой виднеются кочевые юрты, «точно не прошли еще века Авраама и стад его». Роман заканчивается на библейской ноте: к библейскому нравственному за кону и заповедям Нагорной проповеди возвращается раскаявшийся убийца. А в Писании сказано, что первым в рай придет разбойник, и на весах вечности не более ли весит душа покаявшегося злодея, чем безгрешного праведника? Воскресшая душа героя открывается для понимания любви, сострадания, он обретает новую жизнь.
В конспекте статьи «Социализм и христианство» Достоевский описывал три этапа исторического пути человечества. Сначала люди жили первобытным стадом и не знали, что такое индивидуальность. Но затем наступает эпоха цивилизации, когда человеческое единство распалось на отдельных личностей, наделенных самостоятельным умом и волей к действию, самостоятельными понятиями о добре и зле. Этот этап в развитии человечества виделся писателю наиболее опасным, поскольку нравственная независимость личности вела к разобщению, утрате общечеловеческой веры. Но пережив этот гибельный период, человек, по мысли Достоевского, должен был вернуться в единую семью, связанную христианской верой и библейской моралью, вернуться обогащенным своей неповторимой индивидуальностью. Таким путем и вел Достоевский героя своего романа.
Подтверждением этой мысли служит спор Разуми- хина и Порфирия Петровича о природе преступления. Разумихин выступает в романе в качестве эпического резонера, выказываемые им взгляды близки позиции самого автора. Разумихин опровергает теории, восходящие к воззрениям Руссо и Локка. Руссо утверждал: «Человек родится добр», а зло присуще только несправедливому социальному строю. Изменив социальные условия, можно, таким образом, рассчитывать на благополучное разрешение всех нравственных проблем. Локк предполагает в человеке не изначальное добро, а пустоту. По его мнению, душа и разум человека, приходящего в этот мир, подобны «чистой доске», и человек будет таким, каким сделают его социальные условия: он слепок, сделанный с социальной среды. Преступление по своей природе социально и порождается несовершенной действительностью. Тогда выходит, что преступник ни в чем не виноват, ни за что не должен нести ответственности: виноваты несовершенные общественные условия, провоцирующие на преступления. Возражая против формулы «среда заела», которая снимает с преступника всю ответственность, Разумихин говорит о том, что зло присуще самой природе человека. Позже эту мысль выскажет в статье «Духи русской революции» Николай Бердяев. «Сорокалетний бесчестит десятилетнюю девочку, — среда, что ль, его на это принудила?» — восклицает Разумихин. По его мнению, перед человечеством лежит непростой путь нравственного совершенствования, который Разумихин называет «историческим и живым путем». И только пройдя этот путь до конца, человек усовершенствует свою природу, «натуру»,-а следом— и общественные порядки. Так будет преодолена гибельная и потенциально катастрофичная стадия индивидуального периода в развитии человечества в целом.
