Герои Шукшина на первый взгляд простые люди, и поставлены они ни в какие-то необычные ситуации, а действуют, живут, думают в обыденной жизни. Как и каждый из нас, они сталкиваются с добром и со злом, милосердием и равнодушием, красотой и пошлостью. Хорошо, когда рядом гуманные и добрые люди. А если нет? Если тебя окружает людское непонимание и равно¬душие? Легко озлобиться и стать таким же равнодуш¬ным, труднее устоять и сохранить свои нравственные и духовные идеалы. То же происходит и в рассказах Шукшина. Жизнь развивается по своим законам, и в хо¬де этого развития нередко создаются такие условия, на которые шукшинские герои «не рассчитаны». И тогда оказывается, что лишь немногие из них способны не растеряться в этих новых условиях, что для большинст¬ва столкновение с суровыми явлениями действительнос¬ти кончается если не гибелью, то, во всяком случае, из¬рядными синяками и шишками.
От шофера Ивана Петина ушла жена. Ушла, оста¬вив на столе записку: «Иван, извини, но больше с таким пеньком я жить не могу. Не ищи меня. Людмила». Иван — типично шукшинский герой. Он человек без¬брежного нравственного здоровья, доверчивый и наивно-простодушный. Такой же, как Павел Попов из рассказа «Страдания молодого Ваганова», как Серега Безменов («Беспалый»). Непоколебимо убежденный, а точнее сказать, просто родившийся с уверенностью, что главное в жизни — труд и человеческая порядочность, он искренне не понимает своей вины перед женой и по- настоящему потрясен тем, что люди, оказывается, мо¬гут поступить с ним так несправедливо. «…Никогда не мог он помыслить, что мужика надо судить по этим ка¬чествам — всегда ли он весел и умеет ли складно гово¬рить». И вот в «Раскасе», который он пишет в район¬ную газету, он потрясенно спрашивает: «Как же так можно?» Но происшедшее с героем несчастье стало на¬чалом серьезного, а не полусонного осознания жизни и себя как личности. Иван Петин и Павел Попов — лю¬ди традиционного склада, и нормальное их существова¬ние возможно лишь при условии, если жизнь, их окру¬жающая, строится на тех же самых принципах, по ко¬торым живут и они. Стоит же им выйти за околицу этой жизни, как они сразу становятся беззащитными. Шукшин любит своих героев, относится к ним с теплым и печальным сочувствием, и даже сама беззащитность дорога ему как признак высокого душевного благород¬ства и нравственной развитости. И уже поэтому он не хочет мириться с мыслью об их обреченности. Ведь не может же так быть, чтобы новая жизнь, строящаяся на высоких нравственных принципах, ставила этих людей в заведомо гибельные условия. Шукшин видит, что но¬вая жизнь идет навстречу этим людям. Но и сами герои должны найти пути к ней. Таковы Пашка Холманский и Гринька Малюгин. Таков Петр Ивлев из повести «Там, вдали».
Мне кажется, Пашка Холманский не только гово¬рит сам за себя, но и, пожалуй, позволяет понять, по¬чему многие другие герои Шукшина часто оказывают¬ся беспомощными, беззащитными. Пашка так же добр, как и они, так же душевно-деликатен и наивно-довер¬чив. Но, в отличие от них, он необычайно, прямо-таки неукротимо активен, и это рождает в нем такую жиз¬ненную волю, такой жизненный напор, что он всегда и во всем имеет возможность оставаться самим собой. Его человеческая талантливость проявляется с той дерзкой убежденностью, с какой он вмешивается в жизнь. Эта убежденность рождает в нем огромную внутреннюю свободу, фантазию, размах и артистизм. Поэтому, даже совершая как будто явные глупости, он все равно творит добро. Таким людям обычно удается в жизни все. За внешним эксцентризмом его поступ¬ков, за импульсивностью и нарочитой городской раз¬вязностью его манер — за всем этим скрывается нео¬быкновенно чуткая и нежная душа, наивная и потому особенно трогательная убежденность в своем призва¬нии творить добро.
Деревенская жизнь не обособлена, не замкнута в себе. Она достаточно самобытна, чтобы порождать свои собственные конфликты, не зависящие от ее взаимоот¬ношений с городом, и в то же время достаточно ор¬ганично связана с общенародной жизнью, чтобы кон¬фликты эти имели только «местный» характер. Такой
10 82 лучших сочинения по рус. лнт.
срез деревенской действительности и дает Шукшин в своих рассказах. Многие из его героев подвергаются испытанию на прочность на «чужой территории». Го¬род, городская жизнь предлагает им задачи, с которы¬ми они не сталкивались у себя в деревне. И они реша¬ют или не решают их, в зависимости от того, есть ли силы обнаружить нравственную крепость в себе. Одна¬ко и деревенская действительность для человека от¬нюдь не только «родные стены», которые всегда помо¬гают. Нравственная основа, нравственная крепость здесь так же нужны, как и за околицей, потому что и испытаний в деревне на долю человека выпадает, по крайней мере, столько же.
Шукшина в первую очередь интересует процесс духовного развития личности. Может, поэтому писа¬тель возвращается в своих рассказах в деревню. Именно здесь жизненные начала человека существу¬ют в нетронутом виде. А потом писатель шаг за шагом прослеживает все изменения человека на пути разви¬тия. Причем Шукшин подмечает каждую деталь, каж¬дый сдвиг нравственного и духовного изменения чело¬века. Примером этого может служить повесть «Там, вдали».
Мне кажется, что самые общие черты характера Петра Ивлева, главного героя повести, нам уже немно¬го знакомы. Петр Ивлев похож и на Сергея («Внутрен¬нее содержание»), и на Леньку («Ленька»), и на Кольку Паратова («Жена мужа в Париж провожала»). В чем же это сходство? Скорее всего в том, что составляет одну из основных черт многих героев Шукшина, — в непреодолимой, но еще не осознанной тяге к красоте, к какому-то особому, смутно предчувствуемому героем миру сильных и ярких ощущений. Многим из шук¬шинских героев эта тяга стоит дорого. Наделенные пылким, часто неуправляемым воображением, они сра¬зу же хотят многого. У них слишком велик разрыв между их радужными мечтами и жизнью. И потому, не угадав в этой жизни путей, реально ведущих в мир их мечты, они либо становятся жертвами собственных безрассудств, как, например, Спирька Расторгуев («Су- раз») или Ольга Фонякина («Там, вдали»), либо замыка¬ются в созерцании своих фантастических видений, как Митька Ермаков. Петр Ивлев тоже человек чувства, и воображение его также способно увлечь на путь меч¬таний о чем-то таком, что противостояло бы буднично¬му. Эти «томления духа», эти воспоминания о будущим тревожили Петра еще в ранней юности. «Перед сном сидел иногда, привалившись к теплой, соломенной сте¬не, слушая поздних перепелов, шорох мышей в соломе, глуховатый поскок спутанных коней. О чем думалось? Неясно как-то. Смутно. Хотелось попасть в какой-то большой светлый город — не в тот, куда он ездил за го¬рючим, а в большой, красивый, который далеко… И что¬бы сам он, нарядный, веселый, шел рядом с городской девушкой и рассказывал ей что-нибудь, а она бы смея¬лась. И была бы она образованная… Чтобы руки у нее были мягкие и чтоб не ругала она судьбу. Где он такую видел?» Но рано или поздно герой возвращается на землю. Вспомним эпизод, когда Петр однажды вечером пришел к озеру и стал смотреть на старую церквушку, на ее отражение в воде: «…и — церковь, что ли, навеяла такую мысль — подумалось о Боге, но странным обра¬зом: что женщина лучше Бога. Тот где-то далеко, а эти рядом ходят, и есть ведь среди них такая, с которой легко станет…»
Человеку со столь своенравным воображением в жизни трудно. Всевозможные опасности подстерегают его на каждом шагу. И судьба многих героев Шукшина многократно это подтверждает. Однако же Петр Ив¬лев, как и Пашка Холманский, не отступается. То, что для других героев часто бывает непосильным грузом, что над ними властвует безраздельно, для Петра ока¬зывается обозначением той цели, которую он хочет до¬стигнуть. У него тоже есть разрыв между мечтой и ре¬альностью, но преодолевает он этот разрыв не в вооб¬ражении, как, например, Митька Ермаков, а на самом деле. Ведь Петр не мыслит своего существования без труда, у него высокое чувство долга и необыкновенное жизненное упорство. Это и есть те начала, которые со¬ставляют нравственные традиции народной жизни. Вот потому-то разрыв между мечтой и реальностью не только не парализует волю Петра, не уводит его в мир грез, но и активизирует его жизненные начала. Поэто¬му жестокие уроки, которые преподносит ему жизнь, не только закаливают его, но и помогают его духовному созреванию. В заключительных сценах повести перед нами уже не просто человек выстоявший и несломлен¬ный. Это еще и человек, который пришел к новому нравственному итогу, человек настолько сильный ду¬ховно, что способен даже пожалеть людей, что причи¬нили ему горе, — пожалеть именно за эту их способ¬ность причинять горе другим.
Герои Шукшина находятся в вечном духовном по¬иске, в вечном самосовершенствовании. А это именно то, что позволяет человеку быть не просто человеком, а Человеком с большой буквы.
