Мир устной народной поэзии наполнил Пушкина богатыми впечатлениями, и самым ярким среди них была сказка. В декабре 1824 г. в письме к одесскому знаковому он писал: «…вечером слушаю сказки моей няни, оригинала няни Татьяны; вы, кажется, раз ее видели, она единственная моя подруга — и с нею только мне не скучно». Вечернее слушание сказок, по-видимому, было традицией в михайловской жизни Пушкина, так как и раньше, в начале ноября 1824 г., он об этом же писал брату: «…вечером слушаю сказки — и вознаграждаю тем недостатки проклятого своего воспитания».
Скупые факты биографии Арины Родионовны были тщательно собраны по разным документам исследователем А. И. Ульянским и представлены в его книге «Няня Пушкина».
Арина Родионовна Яковлева (в замужестве Матвеева) родилась в 1758 г. в с. Суйда Петербургской губ, в семье крепостных крестьян. Жители Суйды и окрестностей были переселенцами из-под Москвы, Рязани, Костромы и других мест при заселении земель Петром I. С 1759 г. Суйда уже принадлежала Абраму Петровичу Ганнибалу, Арина Родионовна была его крепостной 22 года. В дом Надежды Осиповны и Сергея Львовича Пушкиных Арина Родионовна была взята в 1797 г. в связи с рождением их первого ребенка, Ольги Сергеевны, «как опытная и усердная нянька». Спустя два года она получила вольную, по осталась в семье Пушкиных и нянчила в ней всех детей.
Сестра поэта О. С. Павлищева писала о том, что Арина Родионовна «мастерски говорила сказки, знала народные поверья и сыпала пословицами, поговорками». Пушкин слушал в ее исполнении и народные песни. В стихотворении «Зимний вечер», он просит свою «старушку», доброго друга «бедной юности», успокоить и развеселить его сердце народными песнями со светлым, радостным мироощущением:
Спой мне песню, как синица
Тихо за морем жила;
Спой мне песню, как девица
За водой поутру шла.
Как известно, Пушкин передал в собрание П. В. Киреевского 50 своих записей русских песен; в их числе, конечно, были и записи, сделанные от Арины Родионовны. От нее поэт узнал также семейные предания о своих предках Ганнибалах, рассказы о разбойниках, привидениях, домовых («Про злых духов и про девиц»).
Творческую индивидуальность Арины Родионовны-сказочницы исследовал фольклорист М. К. Азадовский. Основываясь на конспективной записи Пушкиным семи народных сказок (Михайловская тетрадь), ученый отменил, что исполнительница владела традиционным репертуаром, который предстает в «прекрасной сохранности, большой художественной силе и поэтической свежести». Она применяла эпические утроения, охотно пользовалась архаическим числом 33 (или 30), свободно рифмовала. «Вот стану море морщить да вас чертей корчить») и с помощью рифмовки создавала формулы (не мышью, не Анеушкой — неведомой зверушкой). В чисто сказочной традиции она использовала имена-прозвища, подчас весьма едкие:
На шелковой виселице вешает он купца Шелковникова
(«Вот куда каламбуры зашли», — приписывает Пушкин).
Азадовский отметил, что у Арины Родионовны был один любимый эпитет, которым она особенно часто польстилась: золотой, — и связал с этим эпитет золотой в сказках Пушкина, «заимствованных из иностранных источников, по в которых этот эпитет в таком сочетании, какое даст Пушкин, отсутствует: золотая рыбка, золотой петушок.
Наконец, В сказках Арины Родионовны выявляется ее веселый прав и реалистическое мышление. В сказке о чудесных детях царевич остановил корабельщиков и осмотрел их пропуск. В сказке о Балде мягко, но и с озорством повествуется о том, как Балда поймал бесенка. А в сказке о морском царе Иван-царевич, получив невыполнимую задачу, вместо того чтобы закручиниться или горько заплакать (как обычно), думал, думал и наконец сказал;
Повесить так повесить, голова моя недорога!»
Царевич был безунывная головушка, лег и заснул.
В середине XIX в. был записан рассказ Михайловского кучера Пушкиных Петра: «…он все с ней, коли дома. Чуть встанет утром, уже и бежит ее глядеть: «Здорова ли, мама», — он ее все мама называл. А она ему, бывало, эдак нараспев (она ведь из-за Гатчины была у них взята, с Суйды, там эдак все певком говорят): «Батюшка ты, за что меня все мамой зовешь, какая я тебе мать?» — «Разумеется, ты мне мать: не то мать, что родила, а то, что своим молоком вскормила». И если имя матери в творчестве Пушкина обойдено молчанием, то с образом няни связаны многие произведения: «Зимний вечер», «Подруга дней моих суровых…», «Евгений Онегин», «Дубровский», «Вновь я посетил…».
Когда в Михайловское прибыл фельдъегерь, чтобы доставить опального поэта к новому царю, Арииа Родионовна, по воспоминаниям Осиповых, прибежала к ним с этим известием «вся запыхавшись; седые волосы ее беспорядочными космами спадали на лицо и плечи; бедная няня плакала навзрыд». Об этом рассказывал и кучер Петр: «Арина Родионовна растужилась, навзрыд плачет». Вернувшись в Михайловское, поэт сообщил в ноябре 1826 г. П. Л. Вяземскому о трогательной встрече, которая была ему оказана няней, и при этом с улыбкой заметил, что Арина Родионовна выучила для него народный заговор «па царские очи», сочиненный, как предположил поэт, во времена Ивана Грозного: «О умилении сердца владыки и укрощении духа его свирепости».
Сохранились дна письма от Арины Родионовны к Пушкину из Михайловского, записанные под ее диктовку в январе и марте 1827 г.: «…вы у меня беспрестанно в сердце и па уме, и только когда засну, то забуду вас и ваши милости ко мне. (…) Приезжай, мой Ангел, к нам в Михайловское, всех лошадей на дорогу выставлю. (…) Прощайте, мой батюшка, Александр Сергеевич. За ваше здоровье я просвиру вынула и молебен отслужила; поживи, дружочек, хорошенько, самому слюбится».
Узнав о смерти Арины Родионовны (в 1828 г.), Пушкин сделал об этом запись в своих бумагах. Литературовед Н. И. Грановская исследовала дальнейшее содержание этих листов. В них — продолжение работы над стихотворением «Предчувствие» и над первой песней «Полтавы», а на полях и на тексте зачеркнутый (очевидно, неудавшийся) автопортрет, далее профиль мужчины с волосами, подстриженными по-простонародному в кружок (как установила Т. Г. Цявловская, изображение П. В. Киреевского), по прежде всего — два женских профильных портрета. «Сначала нарисована голова старушки в повойнике, а рядом с пей — поясной портрет — девушка в сарафане, с косой и повязкой на голове, какие носили крестьянские девушки в Псковской губернии». Грановская считает, что девушка в сарафане и старушка — изображения Арины Родионовны.