Некрасов, детство которого прошло на волжских просторах, еще совсем юным окунулся в суету городской жизни и провел в Петербурге лучшие годы своей жизни. Но столица не соблазнила его своей пышностью, роскошью и светскими развлечениями, но лишь захлестнула его «невскою волною» погрузила в сумбур и мрак своих улиц и кладбищ, тюрем и больниц. «Опоясанный гробами» Петербург оказывал на поэта давящее, гнетущее впечатление и был для него городом, где жизнь и смерть сливаются в одно нерасторжимое единство. Картины смерти буквально преследуют Некрасова: то он слышит выстрел — «кто-то покончил с собой», то встречает на мосту гроб с покойником, то на убой гонят стадо гусей. В этом городе «все мертво — только ветер свистит»; здесь постоянно полыхают пожары и случаются наводнения. Поэт пишет, что в Петербурге «всюду встретишь жестокую сцену»: на Сенной кнутом истязают женщину, на «позорной площади» кого-то «ждут палачи», «парадные подъезды» окружают толпы нищих и обездоленных. Все в Петербурге чувствуют себя больными: самого поэта «сокрушает хандра», ветер сулит людям «холеру — холеру — тиф и всякую немочь», даже лошадь в этом городе — «калека». Здесь «болеет» сама природа: «Там день больной и вечер мглистый, туманный, медленный рассвет», а «солнца не видит никто».
Все обитатели этого города раздражены и озлоблены:
В целом городе нет человека,
В ком бы желчь не кипела ключом.
Безрадостной рисует нам Некрасов картину петербургского утра:
Начинается день безобразный —
Мутный, ветреный, темный и грязный.
Неудивительно, что поэт всем своим существом стремится прочь из этого холодного и мрачного города, откуда «даже чугунные кони» «хотят ускакать». С Невы бежит он на родную Волгу:
Опять она, родная сторона,
С ее зеленым, благодатным летом.
И вновь душа поэзией полна…
Да, только здесь могу я быть поэтом.
У себя на родине, «в тишине деревенского поля», он вновь ощущает себя художником, ему легко и свободно:
Опять я в деревне. Хожу на охоту,
Пишу мои вирши, живется легко.
Здесь, в отличие от Петербурга, «нет безобразья в природе», ведь жителям города природа и не нужна, а в деревне человек не может не ощущать себя ее частью, такой же живой, как и он сам. Русский народ, в поте лица добывающий хлеб свой насущный, благодарен природе за все, что она дает ему:
Озими пышному всходу,
Каждому цветику рад,
Дедушка хвалит природу…
Поэт не устает обличать пороки большого города, но куда милее его сердцу воспевать родную природу:
Дорого-любо, кормилица нива,
Видеть, как ты колосишься красиво.
Обращаясь к образу «рокового города», Некрасов пользуется приемами публицистики, уделяя внимание подробности, детали описания, вводя в поэзию «прозу» жизни:
Проститутка домой на рассвете
Поспешает, покинув постель,
Офицеры в наемной карете
Скачут за город: будет дуэль.
«Петербургские» стихи Некрасова непоэтичны, они режут слух своей резкой, обнаженной правдой. В стихах же, в которых Некрасов обращается к «зеленому шуму» родной деревни, он пользуется тем языком, который эта деревня впитала, — языком поэтического народного творчества. Он наполняет поэзию метафорами и сравнениями, которые почерпнул из русского фольклора: «облака дождливые, как дойные коровушки». При столь разном отношении поэта к Неве и Волге есть нечто общее в стихах, посвященных им. Это — нестерпимая боль, которую испытывает поэт при виде страданий бедняков — будь то нищие горожане, или бурлаки на Волге. С равным негодованием обрушивается поэт на несправедливость, царящую в жестоком городе, и бесправие простых крестьян в помещичьей деревне. Деревня для него — не райский уголок, где можно спрятаться от жгучих вопросов, волнующих чуткую душу поэта и гражданина, которая испытывала ту же боль, что и ее народ.
