Грех есть нарушение морального закона как божественной заповеди.
И. Кант
Одной из характерных черт творчества Федора Михайловича Достоевского является острый интерес к этической проблематике. Современный этап развития общества выдвигает нравственные вопросы на весьма важное место во всей нашей жизни. И поэтому вполне закономерно, что, говоря о нравственных аспектах нашей жизни, мы обращаемся к богатой и сложной нравственной проблематике произведений Достоевского.
Не следует, однако, забывать, что при всем могучем нравственном потенциале, который свойствен творчеству Достоевского, ответы его на главные вопросы личной и общественной нравственности не свободны от тех же глубоких противоречий, какие присущи всем сторонам мировоззрения великого писателя.
Достоевский был горячим поборником освобождения личности. Он отвергал любое насилие и надругательство над человеком, неотделимые от природы классового, дворянского и буржуазного общества, и доказывал, что не может быть оправдано никакое решение общественных вопросов, которое не опиралось бы на свободу каждого члена общества, не отвечало бы его глубинным духовно нравственным чаяниям и идеалам.
Но Достоевский показал в своих романах и другое: нет и не может быть большего врага свободы личности, чем сама же мнимо «свободная» буржуазная личность. Ибо буржуазная свобода личности на практике легко превращается в принцип «вседозволенности», неизбежно рождая преступление, деспотизм, стремление к господству сильного над слабым, вызывая в умах и душах людей самые «фантастические» бесчеловечные, индивидуалистические идеи и стремления.
Как же преградить дорогу развитию буржуазного индивидуализма и анархизма? И какой нравственный принцип должен быть противопоставлен принципу «вседозволенности»? Достоевский отвечает на этот вопрос в своем романе «Преступление и наказание».
Художественный анализ духовного мира человека, теоретика индивидуалиста, его вины, осуществленный в романе, имел принципиальное значение.
Изображению умонастроений Раскольникова Достоевский уделяет исключительное внимание. Сначала возникают лишь разрозненные суждения и намеки: раздумья героя о предрассудках и страхе людей перед «собственным новым словом», беглые упоминания о его «странной мысли». Развивая сюжет, писатель полнее обозначает не только обстоятельства внешней жизни, но и идейные побуждения героя. Отдельные черты нравственных принципов («все в руках человека») выстраиваются в систему поведения и мышления, обретают очертания цельной философии «права» новоявленного «кандидата в Наполеоны», теоретика, идеолога.
В изображение духовной жизни героя Достоевский вложил весь свой талант. Опираясь на плодотворные литературные традиции («Пиковая дама» Пушкина), Достоевский выступает как художник новатор. Так, Герман — человек практического действия. Его стремление к богатству и самоутверждению — пагубная «страсть», переходящая в навязчивую неподвижную идею. У героя Достоевского, напротив, «идея» становится страстью. Она — подлинный идол его жизни, ею он живет, ради нее совершает страшный «эксперимент». Но ложная индивидуалистическая идея не может служить основой по настоящему значительной и цельной личности. Она противоречит «родовой» сущности человека. Поэтому она вносит глубокий раскол во внутренний мир личности. Раскольников живет как бы двойной жизнью — реальной и миром логических абстракций. «Идея» порабощает его сознание, ему трудно отличить явь от «бреда». Его вина в том, что внутренние устои в нем разрушены: прежде чем пролить кровь старухи процентщицы, он не раз проливал ее мысленно. Нравственно опустошенным человеком он предстает в романе еще до совершения преступления. Индивидуалистическое «освобождение» человека от нравственных преград («кровь по совести»), столь прославляемое буржуазными идеологами, на самом деле ведет к полному разрушению личности. И это исследует русский писатель на всем протяжении романа, изображая душевные муки героя, его одиночество, нарастающие в нем цинизм и отчаяние, утрату духовного благородства и нравственное безразличие к проблемам добра и зла. Например, в неожиданном сближении со Свидригайловым, человеком, ему глубоко чуждым, его кровным врагом.
Достоевский всесторонне выявил губительное воздействие ложной буржуазно индивидуалистической идеи на сознание человека. Тем самым он расширил возможности реализма, углубив понимание диалектики характера и обстоятельств. «Идея оказалась таким же важным фактором формирования характера человека, как и привычная «среда». Достоевский так достоверно и убедительно воплотил эту диалектику в поведение своего героя, что внезапное прозрение Раскольникова и его освобождение от ложной теории в эпилоге романа воспринимается как желанное, хотя фактически оно — дань писателя логической мысли. Средствами символики, через голову героя, он еще раз подчеркнул мысль о пагубности буржуазного индивидуализма.
Размышляя над сюжетными перипетиями романа, мы приходим к более глубокому постижению его смысла и вины героя. В индивидуалистическом сознании общечеловеческая проблема, возмущение социальной несправедливостью получили извращенное, ложное решение. Протест Раскольникова против вселенского горя, освященного мещански лицемерной христианской моралью, обернулся эгоистическим самоутверждением, анархическим бунтом. Понимая опасность индивидуалистической философии, Достоевский показал, что она закономерно приводит к преступлению.
Нетерпеливый и озлобленный Раскольников, потрясенный всеобщей несправедливостью, бунтует против векового миропорядка, отвергает веру в «Божий промысел», а вместе с ним и совесть как предрассудок, «напущенный страх». «Сломать что надо… и страдание взять на себя» — его самый заветный девиз.
Кумир Раскольникова — не знающий сомнений «властелин». Он сам «кандидат в Наполеоны», и его идеал — «свобода и власть» «над муравейником». Такова «поэма» Раскольникова, которую он излагает в беседах с Соней. Это не теоретическая концепция, а именно «поэма», надуманная, «сочиненная» героем в его комнате гробу.
Убийство «жалкой старушонки», заедающей чужой век, нравственно оправданно — это «эксперимент», пробный камень для его «возвышенной» идеи. Раскольников сам, независимо от обстоятельств, уговаривает себя на преступление. Теоретик, экспериментатор, он в своем страшном душевном подполье попирает нормы нравственности. И поэтому несет заслуженную кару — духовную же. Поруганная человечность мстит за себя. В этом мудрость художника гуманиста, непримиримого к соблазнам буржуазного анархизма и индивидуализма. Совершив преступление, практически разрешив свои сомнения: «Тварь ли я дрожащая, или право имею?», — герой вычеркнул себя из жизни, достойной человека. Реально, а не фантастически, стать «властелином» — значит идти по дороге Лужина, Свидригайлова, от одного преступления к другому. Единственный выход и возможность избежать окончательного нравственного падения — обрести мужество и преодолеть себя. Так спор с Раскольниковым с самого начала романа превращается в спор за него же, за его духовное прозрение.