Одна из основных особенностей лирики Н. А. Некрасова заключается в том, что во многих его стихотворениях преобладает не лирическое, а эпическое начало. Это связано с тем, что Некрасов после первых неудачных попыток писать романтические стихотворения («Мечты и звуки») начал заниматься не столько собственно литературой, сколько издательской и журналистской деятельностью. Этот период сильно повлиял на дальнейшее творчество поэта, и именно благодаря ему появились такие своеобразные жанры, как «стихотворение-очерк» («О погоде»), «стихотворение-диалог» («Железная дорога») и многие другие.
Писатель фельетонов и очерков не захотел, обратившись к поэтической форме, сразу отказаться от старых приёмов, именно поэтому в ранних стихотворениях Некрасова лирическое «я» поэта выражено слабо. Некрасов как бы передаёт увиденное им, не добавляя своих оценок и мыслей.
Две старушонки сошлись у колодца,
Дай-ка послушаю, что говорят…
Здравствуй, родная, — Как можется, кумушка,
Все ещё плачешь, никак?
(«В деревне»)
Лирический герой или вообще не заявляет о своём присутствии («Забытая деревня»), или остаётся сторонним наблюдателем, не вмешиваясь в происходящее («Вчерашний день, часу в шестом…»). Однако с течением времени лирическое начало уже берёт верх: в «Размышлениях у парадного подъезда» некрасовский герой обращается то к Волге, то к народу, то к вельможе, его отношение выражается посредством употребления междометий, восклицательных предложений, риторических вопросов. Герой уже принимает участие в событиях, в текст стихотворения опосредовано введены слова, с которыми вельможа мог бы обратиться к лирическому герою («…Щелкопёров забавою // ты народное благо зовешь…», то есть герой Некрасова словно вспоминает слова, обращённые к поэтам, коим он, несомненно, является). В поздних стихотворениях герой ещё более вовлечён в происходящее, в «Железной дороге» он говорит и с Ваней, и с генералом, он оказывается их попутчиком, любуется природой (в первой части из окна поезда), а не незримо присутствует где-то рядом, «над» героями. Позднейшие стихотворения, как, например, «Элегия», уже полностью посвящены переживаниям лирического героя, и их конфликт становится его внутренним конфликтом.
С позиции лирического героя как стороннего наблюдателя, связана одна из его важнейших черт: некое осознание собственного бессилия и несостоятельности. Он понимает, что всё, описываемое им, ужасно и бесчеловечно, что борьба необходима, но не находит в себе достаточно сил, чтобы бороться. Он сопереживает участникам событий, чувствует, что следует вмешаться, но не способен на это. В его душе рождается противоречие и неудовлетворённость собой, борьба с негативными чертами характера. Герой Некрасова мучается от невозможности реализовать себя в полной мере в какой-то сфере («Мне борьба мешала быть поэтом, // Песни мне мешали быть бойцом», «Я за то глубоко презираю себя, // Что живу — день за днем бесполезно губя…»). Он хочет действовать, но что-то сдерживает его, его гнетет то, что ему в жизни осталось лишь «сознание бессилия обидное». Герой Некрасова жалеет о том, что не может отдаться чувствам, желанию совершить какой-то отчаянный и, может быть, бесполезный героический поступок. И тогда становится закономерным ужасное утверждение: «что и жалеть, если нечем помочь?». Герой Некрасова осознает, что, отказавшись ради творчества от борьбы, он никак не помог им народу. Его гложут сомнения о том, не забудут ли его стихи после его смерти («Я умру— моя померкнет слава», «Я лиру посвятил народу своему. // Быть может я умру неведомый ему…»). Но лирический герой заботится не о своей славе, а о реальной помощи народу, он боится, не оказалось ли все, что он создал, непонятным простым людям и было отвергнуто: «Я настолько же чуждым народу // Умираю, как жить начинал…» Некрасовский герой в «Элегии» приходит к неутешительному выводу: поэт, как и прежде, может найти духовную гармонию лишь с природой, тот же, к кому он обращается, народ — «Увы! Не внемлет… и не даёт ответа…». Рушится вся идеология, все основы мировоззрения, и в душу закрадывается страшная мысль: а не правы ли те, кто говорит, что «страдания народа» — старая тема, что «народное благо» — действительно лишь «щелкопёров забава».
Но что-то не даёт некрасовскому герою согласиться с этим. Его раздирают внутренние противоречия, всё в его мире находится в состоянии дисгармонии, неравновесия, борьбы. Всё в нём постоянно меняется, нет ничего постоянного, ничему нельзя верить: письма со злобой сжигаются «той же рукой,… которая с любовью их писала» («Горящие письма»). Отсюда проходящий через всё творчество поэта мотив поиска скорой и лёгкой смерти, вместо бесконечного мучительного сна-умирания: «Один я умираю и молчу…», «Скоро стану добычею тленья // Тяжело умирать, хорошо умереть…», «Жадно желаю скорей умереть…». К концу жизни Некрасова мотив болезни становится автобиографическим. Мучаясь от болезни, он записывает свои собственные мысли:
….я тешусь страшною мечтой,
Что потолок спуститься может
На грудь могильною плитой.
Легко бы с жизнью я расстался
Без долгих мук…
(«Вступление к песням 1876-1877 годов»)
Однако во многих, даже поздних, стихотворениях чувствуется некое умение героя отвлекаться от проблем и любоваться красотой. В «Тройке» он сам восхищается красотой героини, он сам как бы глядит на неё и описывает то, что видит. В «Железной дороге» несмотря на то, что он знает, какой ценой досталась русскому народу дорога, он не может не очароваться быстротой и красотой сменяющихся картин, он видит перед собой не только изуродованные болезнями лица мертвецов, но и «родимую Русь», он сознаёт, что «нет безобразья в природе», что кругом «покой и простор».
Герой видит перед собой два пласта действительности: он знает, что вельможа не примет ямщиков («Размышление у парадного подъезда…»), что девушка из «Тройки» за «неряху пойдет мужика». Но он видит и её красоту, радуется тому, что «деревенские русские люди» всё же перебороли природную покорность и смирение и пошли в город, не понадеялись, что «вот приедет барин» и всё само собой разрешится. В этой двойственной природе некрасовского героя кроется причина его веры в народные силы («Вынесет всё, что Господь ни пошлёт!»). Он понимает, что кто-то, пусть это будет и не он сам, сумеет «разбудить народ», что к чьей-то могиле «широкие лапти народные» всё же «проторят пути». Он верит в необходимость совместной борьбы:
…каждый в бой иди! А бой решит судьба…
(«Элегия»)
Лирический герой своеобразно относится к народу, он не считает, что его следует «поднимать» до своего уровня, но относится в мужику как к равному, он называет своё дело «борьбой за брата человека», объясняет Ване («Железная дорога»), что мужики — его братья. Единственное, чего он боится, — это то, что он сам ещё не способен воспринимать народную мудрость, он ещё не может отождествить себя с народом («Эту привычку к труду благородную // Нам бы не худо с тобой перенять»).
В творчестве Некрасова появляется новый тип лирического героя, мы видит события его глазами, воспринимаем всё через призму его мировоззрения (эффект достигается ритмикой, строфикой, композицией стихотворения). Он активно участвует в описываемом, иногда почти полностью сливаясь с автором, иногда, наоборот, полностью дистанцируясь от него. Всё это создаёт целостный образ живого человека, человека противоречивого, развивающегося, постоянно оценивающего себя, не удовлетворённого собой. Возможно, Некрасов создавал своего героя не как своё собственное отражение, но как собирательный образ поэта в его эпоху.