В мировой истории всегда были палачи и жертвы. Но Солженицыну пришлось самому столкнуться с па¬лачами и самому быть в роли жертвы. И то, что для нас является историей, для него было суровой правдой жизни, страшной правдой.
ГУЛАГ — Государственное управление лагерей — история гибели миллионов безвинных людей. Солже¬ницын рассказал нам эту историю с конкретными фак¬тами, свидетельствами и биографиями в руках, исто¬рию, которую обязан знать каждый, но которую долгое время от нас скрывали. Страшно от того, что в нашей стране столько погибло людей, сколько пропало неиз¬вестно где. «Реабилитирован посмертно», «последствия культа личности Сталина» — за этими казенными фразами стоят живые люди. «Архипелаг ГУЛАГ» про¬слеживает историю нашего общества на протяжении почти сорока лет, с 1917 года по 1956 год, рассматрива¬ет множество конкретных судеб. Солженицын потря¬сает нас обилием разоблачающих свидетельств, кото¬рые теперь стали достоянием гласности. Но, несмотря на все ужасы, описываемые автором, книга эта добрая. Солженицын просит нас посмотреть на самих себя, бу¬дит задремавшую совесть, напоминает о нашей ответ¬ственности за зло, творимое вокруг.
В стихотворении «Смерть Поэта» Лермонтов воскли¬цает: «Есть, есть Божий суд…». Солженицын своей кни¬гой утверждает, что Божий суд действительно есть. Сам автор определил свою книгу как «окаменелую нашу сле¬зу». С одной стороны «Архипелаг ГУЛАГ» — это дейст¬вительно «окаменелая слеза», с другой — это книга о коллективном, «еще не отмоленном грехе». Здесь все жертвы и соучастники — и те же Крыленко, Раскольни¬ков, Дыбенко, Горький, и доверчивые крестьяне, слепо сжигавшие дворянские библиотеки и убивавшие юнке¬ров в 1917 году, а в годы коллективизации составившие самый большой поток ссыльных. Писатель утверждает победу добра над злом через жертву, через неучастие, пусть и мучительное, во лжи. В конце своей книги писа¬тель благодарит тюрьму, так как годы, проведенные в застенках, кроме боли и горя, дали еще что-то важное: соединили его с народом, сделали причастным к народ¬ной судьбе. Солженицын говорит: «Благодарю тебя, тюрьма, что ты была в моей жизни».
Тема жертв и палачей тесно переплетается в романе с темой добра и зла. Зло, олицетворяемое палачами, не всегда могло уничтожить доброе начало в жертве. Ав¬тор с особой теплотой вспоминает о верующих, которые были в лагере, и утверждает, что никакой лагерь «не мо¬жет растлить тех, у кого есть устоявшееся ядро, а не просто жалкая идеология «человек создан для счастья», выбиваемая первым ударом нарядчиков дрына… Коря¬вые, малограмотные, не умеющие сказать речь с трибу¬ны, они шли в лагере на мучения и смерть — только чтоб не отказаться от веры». Хотя палачи требовали отка¬заться. Требовали, издеваясь гораздо больше, чем над остальными. «Они, христиане, хорошо знали, за что си¬дят, и были непоколебимы в своих убеждениях. Они, единственные может быть, к кому совсем не пристала ла¬герная философия и даже язык…» Миллионы христиан на «архипелаг» доставила с 1920-х годов статья 58-10. Ре¬лигиозное воспитание детей расценивалось как контрре¬волюционная агитация. «Правда, на суде еще давали воз¬можность отречься… Нечасто, но бывало так, что отец от¬рекался и оставался растить детей, а мать семейства шла на Соловки (все эти десятилетия женщины проявляли в вере большую стойкость)». Это тоже жертвы, жертвы, выстрадавшие за веру. Жертв было много. Ведь счита¬лось, что тюрьма перерождает человека. После револю¬ции с такой целью — исправить и переродить — была создана сеть исправительно-трудовых лагерей, охватив¬шая шестую часть земли и вмещавшая столько, сколько требовалось, а требовались миллионы и миллионы. Уже в январе 1918 года была провозглашена неотложная задача «очистки земли российской от всяких вредных на¬секомых». Под «насекомыми» понимались не только клас¬сово чуждые элементы, но и рабочие, «отлынивающие от работы», а также земцы, кооператоры, домовладельцы, гимназические преподаватели, церковные певчие, священ¬ники и монахи, толстовцы, телеграфисты и многие другие. «А сколько всяких окаянных интеллигентов, неприкаян¬ных студентов, разных чудаков, правдоискателей и юро¬дивых, от которых еще Петр I тщился очистить Русь и которые всегда мешают стройному строгому режиму!..» Исправительно-трудовые лагеря превратились в истреби¬тельно-трудовые, истребляя тысячи невинных жертв.
Солженицын обвиняет не только ту или иную поли¬тическую систему, но и нравственные основания обще¬ства. Он стремится вернуть вечным нравственным поня¬тиям их глубинное, исконное значение. Писатель вопло¬щает идею нравственного идеала, внутренней свободы и независимости даже при внешнем притеснении, идею нравственного совершенствования каждого. В этом он видит национальное спасение. Эту мысль он провозгла¬шает в книге «Архипелаг ГУЛАГ»: «Линия, разделяю¬щая добро и зло, проходит не между государствами, не между классами, не между партиями, — она прохо¬дит через каждое человеческое сердце и через все чело¬веческие сердца».
«Архипелаг ГУЛАГ» — это книга о лагерях и тюрь¬мах, через которые прошли все советские народы, а час¬тью и братские, прошли все классы и слои этих народов, люди разных возрастов; книга о многочисленных жерт¬вах нашей системы. Эта книга — вечная память им.
