Тема Петербурга, к которой обращались почти все без исключения значительные писатели и поэты XIX века, чрезвычайно важна для понимания всего литературного процесса XIX и XX веков. Традиции изображения города, заложенные в первой половине XIX века А. С. Пушкиным (романтическая, реалистическая и мифологическая), преображаются уже в литературе 40-х годов. Каждый писатель (и Н. В. Гоголь, и И. А. Гончаров, и Ф. М. Достоевский) создаёт свой образ города, который становится действующим лицом произведения. Однако сохраняется общая тенденция, заключающаяся в неоднозначном понимании роли Петербурга в истории и жизни страны. Это связано с двумя господствующими настроениями в общественно-политической мысли, восходящими ещё к XVIII веку: противостояние сторонников и противников петровских реформ, вылившееся через 100 лет в противостояние западников и славянофилов. Противоречив и загадочен Петербург уже у Пушкина, отсюда «два лика» «творения Петра»: светлый и тёмный. Отношение Н. В. Гоголя также неоднозначно (от иронической похвалы в «Невском проспекте» до устрашающего и фантастического в «Шинели» и «Записках сумасшедшего»). Однако наиболее загадочным Петербург изображён в романах Ф. М. Достоевского («Бедные люди», «Двойник», «Преступление и наказание»). В его произведениях город становится действующим лицом повествования, духовным пространством, отражающим души людей и в то же время подчиняющим и преобразующим их самих.
Причины такого изображения Петербурга кроются в отношении писателя к столице: «Ещё с детства, почти затерянный, заброшенный в Петербурге, я как-то всё боялся его». И это не преувеличение — город в его произведениях всегда мрачен и бесчеловечен к своим читателям. И всё же, несмотря на, вроде бы, совершенно разное отношение Пушкина и Достоевского к Петербургу (ведь в творчестве А. С. Пушкина преобладает «светлое» начало), изображают его писатели сходно. Основная общая черта в описании города — стремление подчеркнуть то, что город не только отражает психологию героя, но одновременно и формирует её. Именно атмосфера Петербурга привела Раскольникова к созданию такой бесчеловечной теории, с другой стороны, именно его мировоззрение не даёт герою увидеть красоту города. Единственная панорама в романе — описание собора после убийства, но от него на Раскольникова веет холодом, герой ещё не очистился от греха, и поэтому недостоин «светлого» Петербурга, который Достоевский, возможно, не отрицает. У Пушкина прослеживается та же идея: Онегин становится самим собой благодаря окружающей действительности, но из-за внутренней дисгармонии он воспринимает её в искаженном свете, и читатель видит город глазами героя (сам чувствует всю скуку жизни высшего общества, когда Онегин устает от неё).
С другой стороны, сам город изображён у писателей совершенно по-разному, и связано это, в первую очередь, с выбором объекта изображения. Петербург Пушкина — это город садов и парков, дворцов и гранитных набережных. Что бы он ни изображал, всегда сохраняется ощущение значительности, величественности, даже катастрофа грандиозна— это не просто наводнение («Медный всадник»), а битва личности и стихии. В описании преобладают панорамы, Пушкин говорит о «стройных громадах», «пустынных улицах», отмечает «Невы державное теченье» — простые люди не заполняют улицы. Ещё во «Вступлении» Петр видит необжитую пустыню, на месте которой «вознесётся пышно, горделиво» Петербург, отсюда ощущение некоей прозрачности и призрачности города, не оставляющее читателя ни на минуту. Петербург Достоевского, наоборот, мал, душен (лейтмотив духоты и отсутствия воздуха, об этом говорит мать Раскольникова, Свидригай-лов и Порфирий Петрович), это город кабаков и каморок, напоминающих гроб, Сенной площади и лестничных клеток.
В «Преступлении и наказании», как и у Пушкина, изображено наводнение (в ночь самоубийства Свидригайло-ва), но оно, скорее, вызывает ощущение не страха и благоговения, а наоборот, — брезгливости и отвращения, город уже не сравнивается с богом Тритоном, стоящим по пояс в воде, да и сама стихия превратилась в лужи и сырость.Следует обратить внимание и на то, кого из жителей Петербурга изображают писатели. У Пушкина это дворянство, элита, даже царь со своими генералами. Простой люд изображается реже — в основном как бытовой фон для создания образа эпохи. В романе же Достоевского самым «высшим» по социальному положению героем становится судебный пристав. Именно городовые и следователи олицетворяют власть. Они не стоят на балконе дворца, созерцая картину разрушений, и не создают новый центр России, а присылают повестки в душную комнату без окон на втором этаже доходного дома. Жители Петербурга Достоевского не воспринимаются как отдельные личности— это безликая и жестокая толпа, с радостью наблюдающая выходки сошедшей с ума Катерины Ивановны, смерть Мармеладова под колесами кареты, попытку самоубийства женщины, бросившейся с моста. Они появляются «ниоткуда» на поминках Мармеладова, являются в кошмарном сне Раскольникову как смеющаяся и злобная масса людей без лиц. Именно в таком обществе можно додуматься до того, что человек — «вошь» и насекомое. Раскольников и правда не такой, как они (он — приезжий, живёт в столице с начала учебы в университете), он не может спокойно жить в таком городе и позволяет себе Ненавидеть людей. Но сами писатели относятся к ним по-другому: и Пушкин, и Достоевский сочувствуют простым людям, но Пушкин сожалеет о том, что они случайно оказались жертвами в «битве» Петра и стихии, а Достоевский — о том, что они стали такими, об их душах, потерявших Бога.
У обоих писателей Петербург предстает перед читателем как город абсолютно одиноких людей. У Пушкин на они разъединены, как Евгений и Параша, стихией и внешними силами. У Достоевского они сами отвернулись друг от друга, уверились в собственной правоте и непогрешимости (последний сон Раскольникова, где Петербург становится всем миром), не замечая друг друга, проходят мимо. И именно за такой грех и следует наказание адом в виде вечной баньки с пауками, наказание бесконечной ограниченностью пространства. Достоевский вообще не может описывать любое замкнутое пространство позитивно, оно у него всегда будет ассоциироваться с духовным «гробом», где страшная мысль ходит по кругу и не отпускает ни на минуту. С этой точки зрения Ф. М. Достоевский противопоставляет столицу всей остальной стране, только в провинции живёт настоящий народ, способный простить Раскольникову его грех. Неслучайно описание каторги начинается с панорамы полноводной реки и необозримых просторов России. Пушкин также противопоставляет Петербург селу, особенно явно это заметно в романе «Евгений Онегин», но противоположность оказывается чисто внешней (нравы провинциального дворянства —- пародия на нравы высшего света Петербурга), именно поэтому Онегин так быстро устает от сельской жизни — она ему кажется не менее скучна, чем столичная. Причина этого в нём самом, а не в окружающих. Но всё же общие моменты существуют: оба писателя отождествляют деревню и провинцию с искренностью, а любой большой город — с наигранностью и фальшью (Татьяна, которую обнаруживает Онегин в Москве, — полная противоположность той, что влюбилась в него; Раскольников осознает тяжесть своего греха только на каторге).
Для создания образа Петербурга писатели пользуются в основном схожими средствами, однако некоторые приёмы индивидуальны, что связано с авторским замыслом. У Достоевского, например, намного богаче символика (комната Раскольникова — гроб и пещера Лазаря; духота — безысходность и причина убийства), у Пушкина же гораздо чаще используется приём панорамы, изображается городской пейзаж. Во многом важен принцип изображения города, построенный на антитезе у Пушкина: человек — природа; у Достоевского: город — Россия. Чрезвычайно важна точная географическая конкретизация места и времени действия: у Достоевского названия улиц и мостов легко расшифровать, Пушкин даёт в предисловии историческую справку, указано точное время действия вплоть до числа и месяца. Время дня и года вообще играет значительную роль в обоих произведениях: у Достоевского, например, это город белых ночей и летнего зноя, оттого и пахнет крыша на стенах домов, вызывая ощущение духоты. Сходство в изображении писателями города («Медный всадник», «Преступление и наказание») также и в том, что они своеобразно выносят события произведений из душных комнат, замкнутых помещений в открытое пространство, на улицу. Именно поэтому такое большое значение для раскрытия жизни города приобретает анализ уличных сцен. Именно здесь отсчитывает 730 шагов до дома старухи-процентщицы Раскольников и затем кается на Сенной площади, истекает кровью Катерина Ивановна, погибает Мармеладов («Преступление и наказание»), наводнение города, смерть Параши и её матери, гибель Евгения («Медный всадник»).
В заключение следует сказать, что основные художественные подходы к изображению Петербурга, обозначенные в творчестве Пушкина, воспринимаются и переосмысливаются Достоевским, что ещё раз свидетельствует о том, что тема Петербурга остаётся актуальна на протяжении всего века и сам город остаётся основным действующим лицом всей литературы XX века.