Здесь будет город заложен
Назло надменному соседу.
А. С. Пушкин.
Петербург. Один из самых красивых и богатых городов Европы. Чарующий своим величием Невский проспект, великолепные архитектурные творения — памятники зодчества, дающие прохладу сады и парки, завораживающая красота белых ночей.
Но есть и другой Петербург. Город, возведенный на болотах, построенный на костях тысяч людей. Таков город Петра, бросившего вызов самой природе. Такой Петербург и Достоевского. Его герои «униженные и оскорбленные», они живут в нищете и радуются тому, что смогли прожить еще один день, им не до площадей с фонтанами и дворцов, они никогда не бывали на Невском проспекте, всегда сторонились его. Там живет знать, богачи — чужие люди, а значит, эта часть города для них чужая. Герои Достоевского ютятся в отвратительных трущобах, посещают грязные распивочные и дома терпимости, ходят по узким улочкам и мрачным закоулкам, среди тесных дворов-колодцев и темных задворков. Там душно и нечем дышать от вони и грязи: «на улице стояла жара страшная, к тому же духота, толкотня, всюду известка, леса, кирпич, пыль…», на каждом шагу попадаются пьяные, оборванцы, продажные женщины, «всякого рода промышленники и лохмотники».
Обитатели этого города под стать самому городу. Это Мармеладов с отекшим, зеленоватым лицом, красноватыми глазками и «руками грязными, жирными, красными, с черными ногтями»; старуха — процентщица с «острыми и злыми глазками», белобрысыми волосами, смазанными маслом, «тонкой и длинной шеей, похожей на куриную ногу», Катерина Ивановна, «ужасно похудевшая женщина» «с раскрасневшимися до пятен щеками, с запекшимися губами…»
В Петербурге Достоевского то и дело происходят трагедии: с моста на глазах у Раскольникова пьяная женщина бросается в воду и тонет, под колесами щегольской коляски гибнет Мармеладов, на проспекте перед каланчой кончает жизнь самоубийством Свидригайлов, на мостовой истекает кровью Катерина Ивановна, а на бульваре Раскольников встречает молодую женщину, которую «где-нибудь напоили, обманули… да так и пустили на улицу».
Люди живут в этом городе, постепенно привыкая «к городской пыли, известке и к громадным, теснящим и давящим домам». Раскольников не зря говорит: «ко всему подлец-человек привыкает!» Глядя на остальных, он и сам опускается. Он мог спать не раздеваясь, ходил в обносках, можно сказать, в лохмотьях. Жилище у него такое же грязное и неухоженное. «Это была крошечная клетушка, шагов в шесть длиной, имевшая самый жалкий вид со своими желтенькими, пыльными и всюду отстававшими от стен обоями, и до того низкая, что чуть-чуть высокому человеку становилось в ней жутко, и все казалось, что вот-вот стукнешься головой о потолок».
Люди в Петербурге живут в своих похожих на гробы каморках, потому что лучшее жилье — не для них. От того, что человек это видит и изменить ничего не может, становится еще хуже. Вспомним пьяницу Мармеладова. Этот человек осознает свою вину перед семьей, и особенно перед дочерью. Но он пропивает последние вещи, бесчеловечен по отношению к близкими, обрекая их на голодное существование, а любимую дочь на проституцию. Но ведь его трагедия не в пороке. Даже пусть Мармеладов будет не пьяницей, а трезвым усердньм тружеником, одним из тех маленьких людей — башмачкиных, мышкиных, девушки- ных, его положение не изменится. В этом мире такие понятие, как честный труд и обеспеченная жизнь, несовместимы. «Много ли может, по- вашему, бедная, но честная девушка честным трудом заработать?» — спрашивает Мармеладов. И на службе нет места человеку, там человек всего лишь «штифтик» бюрократической машины. Поэтому и идет человек в грязный, вонючий кабак или трактир. «Надобно же, чтобы всякому человеку хоть куда-нибудь можно было пойти». Эти слова Мармеладова несут уже философский смысл. Прибежище нищих, голодных детей, трактирных завсегдатаев, оборванцев и уличных девиц — таков город Достоевского. Даже к чужому горю здесь относятся так же равнодушно, с усмешкой и злорадством. Беде в доме Мармеладовых не сочувствуют, наоборот, сюда протискиваются «наглые, смеющиеся головы», слышится «пронзительный визг» хозяйки дома, которая хочет запугать несчастную Катерину Ивановну угрозой выгнать из комнат.
Бросаются в глаза лестницы Петербурга. Они все такие похожие, и такие разные. Похожие своей грязью и чернотой; разные, потому что напоминают собой людей, которые по ним ходят. Вспомним, какая была лестница в доме у старухи-процентщицы: «лестница была темная и узкая», «черная», в такой темноте даже и любопытный взгляд был неопасен. Сама старуха тоже «черная, зловредная», никому не нужная. В полицейской конторе, куда пришел Раскольников с повинной тоже была лестница: «узенькая, крутая и вся в помоях». Такая же грязная лестница была и в доме Сони. Лестница, по которой каждый день ходил Раскольников, тоже узкая, крутая, темная, с полукруглыми проемами. Стоптанные каменные ступеньки ведут под самую кровлю дома, в каморку героя, которая походила более на «шкаф», «сундук», «гроб», «конуру», чем на квартиру. Создается впечатление, что все эти длинные, бесконечные лестницы ведут в никуда, в тупик, из которого уже не выбраться. Каждый герой романа ищет для себя выход из этого тупика. Ищет этот выход и Соня Мармеладова. В ней борются два человека: один советует сидеть дома и терпеть до конца голод и нужду. Другой голос говорит, что лучше будет не жалеть себя, не беречь, а продать, опозорить себя, но тем самым спасти этих людей. Соня выбирает второе: унижение и тем самым приносит себя в жертву во имя родных.
В этом городе нельзя жить по-другому. Естественные человеческие отношения здесь искажены: добро по отношению к людям требует зла по отношению к себе, они, добро и зло, неразделимы. Жизнь ставит героев в такие ситуации, где безнравственным становится само требование нравственности. Чтобы выжить, нужно или перешагнуть через мораль, или научиться приспосабливаться. Жертвует собой и Дуня, которая соглашается стать женой Лужина.
Порождением этого страшного и несправедливого мира является Лужин. Этот человек научился приспосабливаться и теперь чувствует себя здесь как рыба в воде. А вот для Свидригайлова Петербург — это «город канцеляристов и всевозможных семинаристов». «Канцеляристов» — это значит, чиновничий, правительственный, державный, «всевозможных семинаристов» — значит, разночийный, демократический и буржуазный. «Право, — продолжает Свидригайлов, — я многого здесь раньше не примечал, лет восемь-то назад, когда тут валандался». Лет восемь назад Петербург был на подъеме, теперь Петербург стал ареной для лужиных, «народ пьянствует, молодежь образованная от бездействия перегорает в несбыточных снах и грезах, уродуется в теориях». Появились капиталисты, менялы, ростовщики, которые «прячут деньги, а все остальное развратничает. Так и пахнул на меня этот город с первых часов знакомым запахом». Свидригайлов признает свое бессилие перед миром, поэтому выход один — самоубийство.
В самом Петербурге словно растворена какая-то губительная и нездоровая страсть. Атмосфера безысходности, уныния и отчаяния, царящая здесь, обретает зловещие черты в воспаленном мозгу Раскольникова. Он вбирает в себя эти грязь, вонь и испарения, и в душе его происходит перелом: он задумывает убийство. Раскольников возомнил себя сверхчеловеком и стал убийцей. Так же некогда стал убийцей и сам этот город. Ведь на Сенатской площади когда-то были казнены декабристы, глашатаи и мученики свободы. Этот город — «медный всадник», холодный и вечный памятник. Такой же холодный и мертвый, как Петербург Достоевского.
