Сергей Александрович Есенин, певец «серебряного века» русской поэзии, родился в селе Константинове Рязанской губернии: «у меня отец крестьянин, ну а я — крестьянский сын». Среди первых впечатлений ярче всего поразили воображение маленького Сережи духовные стихиры, которые распевали странствующие слепцы- сказители на ярмарках, и бабушкины сказки, которые она рассказывала детям на печи долгими зимними вечерами. Отсюда и столь выразительные названия первых сборников поэта «Радуница», «Преображение» и «Сельский часослов». Спасибо Есенину за то, что он сохранил в первозданном виде для нас, отдаленных потомков, голоса «золотой» России, исполненные «русским» духом:
Там, где капустные грядки
Красной водой поливает восход,
Кленоночек маленький матке
Зеленое вымя сосет.
Рязанский паренек закончил четырехклассное «училище» с отличием, из учительской школы в семнадцать лет вышел «учителем школы грамоты». Потом едет в Москву учиться на историко-философском отделении «народного» университета, потому что с детства слагал стихи в «народном стиле». Первые публикации появились перед мировой войной в московских детских журналах и стали хрестоматийными:
Белая береза
Под моим окном
Принакрылось снегом,
Точно серебром.
Этот стих потом войдет во все детские учебники и навсегда останется классикой для детского чтения, а поэту в то время было только восемнадцать лет. После своих «университетов» Есенин поехал завоевывать признание столице. В Петрограде, недавно переименованном в ходе войны, поэт знакомится с Александром Блоком и Николаем Клюевым. Влияние этих поэтов особенно чувствуется в стихах Есенина. Совместные выступления Есенина и Клюева со стихами и частушками, стилизованными под «крестьянскую», «народную» манеру, имели большой успех. Эдаким златокудрым молодцем в расшитой рубашке и сафьяновых сапожках расхаживает Есенин по сцене с тальянкой-гармошкой в руках. Льются стихи и частушки «а ля рюс», патриотично и модно — страна воюет с Германией, нужно поднимать народный дух.
Есенин будто бы рожден для успеха. Первый сборник стихов — «Радуница» — раскупается нарасхват. Критика захлебывается от восторга: поэт из народа, от сохи. Да еще такой миленький, с внешностью героя из русской сказки! Природный вкус поэта не оскорбляет тонких ценителей рафинированной поэзии своей крестьянской прямотой и грубостью.
Для «живой» поэзии Есенина все живо: звери, деревья и трава, гром и гроза — все очеловечивается и увязывается воедино в поэтическом восприятии. И прорастает этот целостный, прекрасный мир поэта корнями в естество природы. Во всем царит гармония, дарованная от Создателя:
Родился я с песнями в травном одеяле,
Зори меня вешние в радугу свивали.
Крестьянские верования далеки от церковной схоластики, а у Есенина они и вовсе ближе к суеверию. На столкновении христианской святости, языческой образности и народного наговора вышиваются внешне неброскими красками льняные рушники-стихи о Руси, которая вся — «малиновое поле». Поэт словно «молится на алы зори», «причащается у ручья». Дым из избы над трубой, береза с распущенными ветками, тетеревиный ток и стадо коров на водопое — все превращается в языческое капище, но перед которым уже поставлен деревянный крест.
Чисто «новокрестьянский» поэт, Есенин одно время формально причислял себя к группе так называемых имажинистов, для которых важно было создать в воображении читателя или слушателя череду поэтических образов, выражавших внутреннюю сущность произведения. Однако поэт лишь отчасти разделял их платформу- стремление очистить форму от «пыли содержания». Зрелый Есенин отметает «шутовские кривляния ради самого кривляния» имажинистов, к которым он, к собственному сожалению, самое недолгое время себя причислял.
Вычурные метафоры в его стихах довольно скоро уступают место простоте народных сравнений, но отголоски имажинизма навсегда останутся в его творчестве каким-то внутренним надломом и стремлением к эффектной позе. В остальном же все творчество Сергея Есенина было народным по форме и глубоко русским по содержанию.
Российские просторы приучили русских людей к рассеянной созерцательности. Оттого-то пейзаж у Есенина глубоко психологичен, наполнен личными переживаниями, как народная песня скрытыми воздыханиями. Позднее в лирике Есенина зародится трагическое мироощущение. Душевное смятение поэта выплеснется в поздних стихотворных циклах «Кобыльи корабли», «Москва кабацкая», поэме «Черный человек». Многие стихи лягут на музыку и станут надрывными «кабацкими» песнями, которые поет в городе крестьянин, оторванный от земли. Эти песни в разном исполнении живут в репертуаре исполнителей и в 21-м веке.
Советская тематика в поэме «Баллада о двадцати шести», посвященной бакинским комиссарам, или в сборнике «Русь Советская», поэме «Анна Снегина» наполнена гаснущей верой в «коммуной вздыбленную Русь». Есенин, с клеймом «попутчика революции», все же продолжает чувствовать себя поэтом «Руси уходящей» из «золотой бревенчатой избы». Отрывки из драматической поэмы «Пугачев» оставили нам в граммофонной записи надрывный крик поэта в ремарке Хлопуши:
Приведите, приведите меня к нему!
Я хочу видеть этого человека!
Но поэт-человек «сиреневой цвети» был революции уже не нужен и даже чужд. В состоянии депрессии поэт покончил жизнь самоубийством, словно навек ушел в небытие вслед за «Русью уходящей».
