На мой взгляд, романы Ф.М. Достоевского актуальны, современны для моей эпохи, для любого времени, ибо проблемы, поднятые в них, вечны. Все непостоянное, мелкое, нетвердое уходит со временем в небытие, теряется, но великое остается в вечности, и все миросозерцание Достоевского есть часть этой вечности, ее мудрая глубина…
Достоевского интересовал дух человека, ибо человек был Для него существом духовным с целостным и многоликим миром, глубина которого никогда не может быть познана и рационализирована до конца.
Тайна человека остается всегда неразгаданной, самая сердцевина его духовного мира — нетронутой. Достоевский, исследуя человеческую природу, проникает в ее нежную, незримую, бестелесную тонкую материю так глубоко, что в душе возникает невольно странное, щемящее, неясное чувство — ощущение тревоги. Глубина и зовет, и пугает. Бездонность, неизвестность, безграничность всегда влекут,
но эта неизвестность по-своему страшна. Человеку легче пребывать в неведении, на поверхности своего мира, чем постигнуть нечто тяжелое, сумрачное, давящее. Но для движения к высоте Добра человеку необходимо осознать глубину своего падения, как и для преодоления зла необходимо погрузиться в небо, впустить его в сердце. Путь к возвышению, путь духовного роста лежит через страдания — это крестный путь, но он должен быть до конца пройден человеком, ибо это есть своеобразный долг человека перед Творцом — через падения, через грех, через муки, через покаяние обратиться к Богу, принять его в себя и свершать акты творчества, созидать новую жизнь, чтобы напоминать людям, потерявшим духовные связи с Богом, о Его присутствии в их заблудших сердцах.
В Добре есть простота, красота, величие; Божий дух несомненен, в нем нет и не может быть противоречий — все противоречия исходят от человека — противоречия человеческой природы, терзающие, мучающие, причиняющие боль и страдания. Безысходность может быть только в человеческом мире; в Божественном есть прорыв в бесконечность. Вера в Божественное всегда есть выход из мрака, поглотившего человека. Достоевского интересовали эти связи Божественного и земного, пути к возрождению, пути к спасению человека, но через открытие Божественной нити в душе, отход от Бога, отступление от веры и возвращение к ней через постижение высоты неба и глубины собственного падения.
Божественное и земное — два полюса в душе человека. В человеке есть мрак, давящий мрак, удушающий, но есть и свет, и Достоевский верил в силу этого света; в человеке живет и Бог, и дьявол; дьявол — сила земного, сила отягощающего душу мрака. И неправильно полагать, что природа человеческая низка и ничтожна, извращена и слаба, — на этом утверждении строится вся диалектика Великого инквизитора. Если бы люди открылись Богу, если бы почувствовали Его присутствие в их томящихся, заблудших сердцах и следовали бы слову Его, то и мир бы людской стал чище, яснее. Зло никогда не искоренится из этого мира — его корни слишком глубоки, но духовное в человеке будет противиться злу, Бог не оставит человека, если тот примет Его, если приблизится к Его Духу. Мрак порождает только мрак, насилие ведет к еще большей крови, бездна поглощает. Человек, отвернувшийся от Бога, теряет дар творчества, его искаженное сознание производит только искривленные, болезненные, смутные формы.
И вся диалектика Великого инквизитора находит здесь свое начало и конец: бунт Инквизитора против Бога при-
вел к истреблению свободы, к утрате истинного духовного стержня, который подменили ложным. Зло явилось в обличье добра, человек, не имеющий Бога в душе, пришел «со словом Божьим на устах», и тем страшнее подобное зло, что оно творится без Бога, но от имени Его. Ложь, страшную ложь, трудно разглядеть человеку, сбившемуся с пути. Но сердце, связанное с Богом, порывающееся в небо, сможет распознать подмену, ощутить чудовищную суть этой чудовищной лжи.
Человек не может жить без неба. Такова его природа — «убийство человека есть убийство Бога». И давно бы уже не было мира человеческого, если б не жил в душах людских Бог. Когда человек теряет Бога, он оказывается перед бездной. Безбожный мир страшен, он сам истребляет, разрушает, размалывает себя. Мир стал жесток, мир захлебнулся в крови, человечество утратило способность тонко чувствовать; что-то грубое, кричащее, дерзкое ворвалось в нашу жизнь, вторглось в наши души — наше задушевное человечество стало безумно. И бунт Ивана Карамазова есть восстание в человеке Божеского начала, протестующего против зла и жестокости этого созданного Богом мира, немилосердного, заставляющего страдать даже такое безвинное, девственно-чистое существо, как ребенок.
«…Я не Бога не принимаю, пойми ты, — я мира, мира, им созданного, не принимаю…»
Если человечество не вспомнит Бога, нас ждет еще большая кровь, еще большие страдания. Россия на перепутье… И дай Бог, чтобы люди обратились к тому свету, что есть в их душах, к свету, который бессмертен, ибо связан с бесконечным. К свету, в который так верил Достоевский!..
