Времена не выбирают,
В них живут и умирают.
А. Кушнер
Двадцатый век подходит к своему финалу. Наверное, это будет самое стремительное и неповторимое столетие за всю историю человечества. Какие только события не заставляли землян ощутить сложность и зыбкость отношений между людьми и государ*- ствами.
Но человек сумел выжить и получить надежду на будущее. Сегодня перед нами стоит много проблем. Одна из самых главных — человек. Мы постепенно переосмысливаем наши взгляды.
Если рассмотреть любое произведение отечественной литературы, опубликованное в последние годы, станет ясно: наши люди получили возможность узнать правду о своей собственной истории. А правда эта очень горькая.
Пожалуй, самые сильные произведения посвящены времени культа личности Сталина. Одно из таких — книга А. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ» …Какая тяжелая вещь даже после всего того, что прочитано о репрессиях…
Лишь в мае 1994 года, через двадцать лет после изгнания из России, Солженицын вернулся на Родину. Что же так испугало в семьдесят четвертом году тогдашнее правительство? Мне кажется то, что в своей книге Солженицын написал правду с подлинной творческой свободой. Надо ли было фантазировать, придумывать человеку, одиннадцать лет проведшему на островах этого страшного Архипелага? В феврале 1944 года двадцатисемилетний капитан-артиллерист, орденоносец Саша Солженицын был арестован из-за обнаруженной цензурой в его письмах критики Сталина и
приговорен к восьми годам, из которых четыре провел на общих работах в политическом особлаге. Только в 1987 году решением Верховного суда СССР он был реабилитирован.
Первые страницы «Архипелага…» из главы «Арест» я читала просто с любопытством: было интересно знать, как «брали» тогда, пятьдесят с лишним лет назад. Я была поражена безнравственным, жестоким поведением следователей, юристов. «Когда при аресте паровозного машиниста Иношкина в комнате стоял гробик с его только что умершим ребенком, юристы выбросили ребенка из гробика: они искали и там».
При подготовке книги Солженицын познакомился с воспоминаниями вырвавшегося во время Отечественной войны с Архипелага на Большую землю литературоведа Иванова-Разумихи- на, в воспоминаниях есть эпизод встречи того в Бутырках с бывшим генеральным прокурором страны Крыленко. Он десятки тысяч отправил в ГУЛАГ, а теперь вот сам оказался на нарах. Солженицын иронизирует: «Я очень живо себе представляю (сам лазил): там такие низкие нары, что только по-пластунски можно подползти по грязному асфальтовому полу, но новичок сразу не приноровится и ползает на карачках. Голову-то он подсунет, а выпяченный зад так и остается снаружи. Я думаю, верховному прокурору было особенно трудно приноровиться и его еще не исхудавший зад подолгу торчал во славу советской юстиции». Сцена произвела на меня сильное впечатление.
Но от дальнейшего повествования замирает сердце. Солженицын перечисляет простейшие приемы, которыми сламывают волю и личность арестанта, не оставляя следов на его теле: «Заставить подследственного стоять на коленях — не в каком-то переносном смысле, а в прямом: на коленях и чтоб не присаживался на пятки, а спину ровно держал. В кабинете следователя или в коридоре можно заставить так стоять двенадцать часов, и двадцать четыре, и сорок восемь…»
Самая длинная и гнетущая часть книги — об истребительных лагерях. Особенно страницы о женщинах, политических, малолетках, повторниках, прилагерном мире и местах особо строгого заключения. Поэтому так дороги мысли тех, кто чудом вырвался из этих мест. Поражает, что даже там, в заключении, люди о чем-то думали, как-то рассуждали, сохраняя духовность. В этой части произведения Солженицын определяет суть интеллигентности: «Интеллигент — это тот, чьи интересы и воля к духовной стороне жизни настойчивы и постоянны… Интеллигент — это тот, чья мысль не подражательна».
В эпопее Солженицына чувствуется и проблеск надежды, и просвет в свинцовой пелене туч. После войны, когда миллионы советских людей прошли по Европе, посмотрели на свободу, демократию, этот луч света в темном царстве ГУЛАГа уже пробивается на полустанке. Безымянная русская старуха повстречалась писателю на одной из станций, когда вагон-тюрьма случайно замер у станционного перрона. Она неподвижно сквозь слезы смотрела на заключенных и неторопливо перекрестила их. Рядом с ней стояла маленькая девочка и смотрела на них такими глазами, будто засняла навек.
Когда я закончила чтение книги, мне вдруг захотелось верить, несмотря на ее гнетущую напряженность, что пока есть старушки, верящие в Бога, и девочки, помнящие все, новый ГУЛАГ не появится… А книга А. Солженицына останется лишь литературным памятником его жертвам.
Она важна и нужна сегодня, потому что в ней наша история и, какова бы она ни была, мы обязаны ее знать. Говорят, что никто не может знать своего будущего, а наша страна не знает, какое у нее завтра будет прошлое. Довольно обходить и пропускать тяжелые страницы нашей истории, пора смотреть правде в глаза, дать реальную оценку происшедшему. И лишь тогда мы сможем надеяться, что подобное никогда не повторится.
«Архипелаг ГУЛАГ» — талантливое свидетельство прошедшей эпохи и глубокое осмысление современности, в которой не должны повториться трагические ошибки прошлого, так дорого стоившие нашему народу.
Мы живем в переломное время, когда российский «корабль» круто разворачивается на 180 градусов. Идет тяжелый, мучительный процесс рождения нового общества — общества духовной и экономической свободы, правового государства. Надо, чтобы это общество созидали молодые люди, нисколько не отягощенные грузом прошлых ошибок.
