О творческой истории своего первого романа Гончаров вспоминает таким образом: «Роман задуман был в 1844 году, писался в 1845 году, и в 1846 году мне оставалось дописать несколько глав».
Работа над произведением продвигалась довольно быстро, что указывало на ясность замысла, с одной стороны, и об овладении автором жизненным материалом — с другой. Вскоре роман увидел свет в третьем и четвертом номерах журнала «Современник» за 1847 год и имел большой успех у читателя.
Гончаров показал наполненного иллюзиями и радужными мыслями о любви и литературной славе молодого романтика Александра Адуева. «Цель и счастье жизни он видит не в труде и творчестве на пользу общества (трудиться ему казалось «странным»), а в «возвышенном существовании», в непрерывном ощущении душевного восторга, в пленительных, но бесплодных мечтах о славе, подвигах, «колоссальной страсти», любви — во всем том, что приводит его в «сладкий трепет», — отзывается о главном герое романа исследователь творчества И.А. Гончарова Александр Рыбасов.
И вот этот провинциальный юноша в надежде осуществить свои планы, граничащие с грезами, приезжает в Петербург, но в скором времени не без помощи трезвого и расчетливого дядюшки убеждается в несостоятельности своих притязаний в области искусства. Терпит крах и его восторженная любовь к Наденьке, живой и естественной девушке, шалившей и кокетничавшей с ним. Она увлеклась Адуевым, но довольно скоро разобралась, что кроме выспренных слов о чувствах, больше у него ничего нет за душой, и когда показался на горизонте умный и ловкий граф, она тотчас и разлюбила Александра. И вот девушка, которую совсем недавно герой ставил выше всех женщин, в его глазах оказалась ниже всех только потому, что, по мнению Адуева, она не проявила в любви к нему ни должного героизма, ни самоотверженности, вследствие чего с его стороны заслужила только презрение.
На вопрос тетки, какой любви он потребовал бы от женщины, Адуев признался, что любимая не должна замечать других мужчин, все они должны казаться ей невыносимы, и только один герой выше и прекраснее всех. Лишь в глазах любимого, в разговорах с ним должна она черпать блаженство, а если понадобится, — жертвовать для него всем и бежать на край света, не терпеливо даже, а «энергически» снося все лишения. «Вот любовь!» — страстно восклицает Александр в конце своего монолога, совершенно не подозревая, что такая любовь если и возможна, то только в совершенно оторванных от действительности романтических произведениях. В скором времени он и сам убеждается в этом, встретив женщину, которая, казалось бы, отвечала всем его требованиям. Поначалу герой буквально утопает в блаженстве, каждый день с утра до вечера проводя в постоянных разговорах о любви. Но бесконечно так продолжаться не могло, и в один прекрасный момент сердечные излияния наскучили ему, а после стали еще и утомлять. Ему уже хочется отвлечься немного от предмета обожания, просто пройтись по Невскому, провести вечер в кругу друзей… Но эти естественные желания почему-то не находят понимания со стороны любимой. Начинаются обычные в такой ситуации упреки, слезы, ревность, что еще больше отталкивает героя от недавней своей возлюбленной. Завершается все тем, что, измучив и взвалив на бедную женщину всю вину, Адуев покидает ее.
«Таким образом его глупый идеал любви был вдребезги разбит опытом, — делает вывод из происшедшего В.Г. Белинский. — Он сам увидел несостоятельность перед любовью, о которой мечтал всю жизнь свою. Он увидел ясно, что он вовсе не герой, а самый обыкновенный человек, хуже тех, кого презирал, что он самолюбив без достоинств, требователен без прав, заносчив без силы, горд и надут собою без заслуги, неблагодарен, эгоист».
Но думается, что в запале негодования великий критик чересчур перегнул палку, и, словно осознав проявленную к герою несправедливость, чуть ниже он как бы дополняет эту характеристику другой: «Это был человек обыкновенный, но вовсе не пошлый. Он был добр, любящ и не глуп, не лишен образования; все несчастья его произошли от того, что, будучи обыкновенным человеком, он хотел разыграть роль необыкновенного». За несколько лет столичной жизни молодой Адуев во многом разочаровался, состарился душой, потерял присущую ему искренность, свежесть чувств, но приобрел жизненный опыт, избавляющий его от романтической мечтательности и непрактичности.
В финале романа читатель уже не обнаружит в Александре ни восторженных мечтаний, ни возвышенных устремлений. Мы видим делового человека с блестящей карьерой впереди накануне выгодного брака по расчету, оправдывающего перемены в себе ссылками на время: «Что делать… век такой. Я иду наравне с веком…»
Этот обычный удел восторженных юношей, рано или поздно превращающихся в расчетливых дельцов, и имел в виду автор, когда называл свой роман «Обыкновенной историей». Адуев кончил, как большая часть тогда, — писал Гончаров в статье «Лучше поздно, чем никогда», — послушался практической мудрости дяди, принялся работать в службе, писал в журналах (но уже не стихами) и, пережив эпоху юношеских волнений, достиг положительных благ, как большинство, занял в службе прочное положение и выгодно женился, словом, обделал свои дела. В этом и заключается «Обыкновенная история».
Еще в статье «Взгляд на русскую литературу 1847 года» В.Г. Белинский отметил беспристрастность автора к изображенным картинам и персонажам, выделив ее как один из главных творческих принципов Гончарова. Великий критик писал: «Он поэт, художник — и больше никто. У него нет ни любви, ни вражды к создаваемым им лицам, они его не веселят, не сердят, он не дает никаких нравственных уроков ни им, ни читателю».
Сам писатель в литературном произведении более всего ценил объективность и глубину изображения жизни. Гончаров убежден, что «действительность, какая бы она ни была, нуждается в эпически-спокойном изображении». В соответствии с этим творческим принципом он писал и «Обыкновенную историю».
