Одним из психологических моментов романа Л. Н. Толстого “Война и мир” является глубокое внимание писателя к чувствам и мыслям героев. Жизненный процесс и становится главной темой описания боя под Аустерлицем. Он показывает здесь личность человека так, что проступают неповторимые и единственные порывы души, которые и есть самое дорогое, и самое истинное в каждом из нас. И поразительнее всего то, что именно из этих многогранных деталей, из характерных подробностей создается реальная картина произошедшего. Жизнь и смерть являются основными для понимания мудрой философии писателя, психологических портретов героев и судьбы страны.
Перед Аустерлицким сражением на военный совет собрались все начальники колонн, кроме князя Багратиона. Толстой не приводит причин, побудивших последнего не явиться для совещания, но это ясно и так. Багратион, понимая неизбежность поражения, не желал принимать участие в бесполезном военном совете.
Но прочие русские и австрийские генералы преисполнены беспричинной надежды на победу, которая охватила и всю армию. Лишь Кутузов не разделяет всеобщего настроения, недовольный сидит на совете. Австрийский генерал Вейротер, который распоряжается будущим сражением, составил длинный и сложный план предстоящего боя. Вейротер взбудоражен и оживлен. Автор сравнивает генерала с бегущей лошадью с возом под гору. Было неясно: он ли вез или его подгоняло грузом ответственности за исход битвы.
В ходе военного совета генералы никак не могут прийти к единой тактике сражения. Каждый из них убежден в своей уникальной правоте. Генералов заботит в первую очередь самоутверждение. Вейротер излагает свою диспозицию, а француз Ланжрон возражает ему, причем его доводы справедливы, но целью было желание дать понять генералу Вейротеру, что вокруг него не глупцы, а люди, которые могут и его поучить в военном ремесле. Происходит столкновение не мнений и мыслей, а самолюбий и амбиций. Генералы не могут ни договориться меж собой, ни уступить друг другу. И эта обычная и естественная человеческая слабость, но она принесет большую беду, так как никто не хочет видеть и слышать горькую правду. Именно поэтому бездейственна попытка князя Андрея выразить свое сомнение. Даже сам Кутузов на совете не делал вид, что спит, иногда с усилием приоткрывая свой глаз на Вейротера. А в конце совета он сухо заявил, что составленная диспозиция уже не может быть переделана, и всех отослал.
И вот ощущаешь трагичность сложившегося момента — момента начала битвы. Приезд царя, безучастность Кутузова, бестолковщина в рядах — все создает гнетущую атмосферу безысходности.
Писатель применяет мастерский прием описания сражения — от лица князя Андрея. Это одна из самых впечатляющих картин эпопеи — глобального перелома в мировоззрении человека, так резко и неожиданно показанного Толстым.
Поначалу А. Болконский преисполнен счастья и радостно делает свои обязанности. Когда генерал Мак проигрывает, а несколько безоружных гасконцев захватив мост, помогают переломить русское войско, князь, безусловно, огорчается. Но это чувство холодное и официально-патриотическое, а не настоящее. О таком огорчении можно легко позабыть через минуту, чтобы повеселиться над Ипполитом Курагиным.
Но потом происходят первые удары по властолюбивой мечте князя Андрея. Главным из них было бездействие Багратиона. Он почти не командовал, но бой шел должным образом. Князь был убежден, что человеческая личность может повернуть колесо истории своими действиями. Багратион же меняет ход своим бездействием. Вместо него это делает огромная людская масса — армия.
И вот момент наступления прозрения. Князь Андрей подхватывает знамя и поднимает полк в атаку, но оказывается тяжело ранен. Судьба проверяет истинность его помыслов. Но перед лицом смерти все ненастоящее, наносное исчезает, а остается лишь тихое удивление перед мудростью и величавой красотой природы.
И вид прекрасного чистого неба переворачивает огромные пласты в душе Болконского. Встреча с вчерашним кумиром не приносит детского восторга. Наполеон кажется маленьким и ничтожным человеком по сравнению с тем, что теперь происходит между душой Андрея и этим высоким, бескрайним небом.
Примечательно то, что изменение в душе Болконского на поле Аустерлица, когда он пребывал в тяжелом состоянии, сохранились и дали новые ростки после выздоровления и его возвращения домой. Под небом Аустерлица ему открылась новая дорога к истине, он освободился от тех суетных мыслей, которыми жил прежде.