После Жюля Верна наибольшим успехом пользовались фантастические произведения Герберта Уэллса. Английский писатель словно предчувствовал предстоящую ломку общепринятых научных доктрин и крушение старых общественных порядков. Его лучшие романы вышли в свет еще до появления теории относительности Эйнштейна, но в них уже были намечены новые идеи, противоречащие сложившимся представлениям о мироздании. Казалось бы, что общего могла иметь с наукой сверхфантастическая идея «машины времени»?
Но в действительности замысел этого нашумевшего романа родился не без влияния гипотез, выдвинутых в конце прошлого века теоретической физикой и механикой. Известный австрийский физик Л. Больцман пытался доказать математическим путем, что во вселенной есть области, где время движется в направлении, обратном нашему, а крупный американский астроном Саймон Ньюком высказал предположение о возможности создания геометрии четырех измерений, понимая под «четвертым измерением» время, как особый вид пространства. На Саймона Ньюкома, между прочим, и ссылается уэллсовский Путешественник по Времени. Отсюда видно, что релятивистские идеи, пронизывающие фантастику Уэллса, в какую бы они не облекались химерическую форму, нельзя считать «чистыми» измышлениями автора.
Творческий метод Уэллса заметно отличается от жюль-верновского. Мы уже приводили высказывания того и другого по этому поводу. Уэллс переносит акцент с технической научной фантастики на социальную, с повествования приключенческого на психологическое, В его философско-утопических романах фантастический сюжет служит преимущественно для раскрытия социально-сатирического замысла. При этом невероятность фантастической гипотезы Уэллс всякий раз старается заслонить обилием реалистических бытовых деталей. Б предисловии к американскому изданию своих сочинений он прямо об этом говорит: «Как только магический фокус проделан, нужно все прочее показать правдоподобно и обыденно. Надеяться нужно не на силу логических доводов, а на иллюзию, создаваемую искусством». Писателя больше заботит психологическое правдоподобие, чем научное обоснование фантастической гипотезы.
Противоречия капиталистического общества предстают в творчестве Уэллса в уродливо обнаженном виде. Резкие сатирические обличения кошмарной диктатуры империалистов-самая сильная сторона его произведений. В этом смысле Уэллс пошел значительно дальше Жюля Верна, определив основное направление социальной и научной фантастики XX века.
Фантастика Жюля Верна — количественная гипербола тех средств и возможностей, которые инженерная наука открывала в его время перед энергетикой, транспортом и химической технологией. Действительность науки опережает мечту Жюля Верна. Но его книги продолжают жить. Его восприемниками являются люди с чистыми намерениями и добрыми целями. В 1953-1956 годах, когда во всем мире заново пробудился интерес к великому фантасту, критики многих стран, не сговариваясь друг с другом и не влияя друг на друга (юбилейные статьи и книги появлялись одновременно), обнаружили удивительное единодушие в понимании исторического значения его творчества, и в оценке «Необыкновенных путешествий».
В 1954 году во французской передовой печати разгорелась дискуссия о научной фантастике, вызванная: романом Эльзы Триоле «Конь Рыжий или человеческие намерения». Дискуссия проходила под девизом: «Нотте» (Жюль Верн применительно к человеку) . Смысл этого выражения сводится к следующему: научная фантастика должна сделать для нашей эпохи то, что сделал Жюль Верн для XIX века. Центром научного предвидения должна быть не машина, а человек. Нужно показать, каков будет облик человека будущего. Его нужно воспевать с такой же силой, с какой Жюль Верн воспевал будущее науки и техники. Только тогда научно-фантастический роман будет иметь воспитательную ценность и сыграет положительную роль в борьбе народов за счастье человечества.
Объективно оценивая сильные и слабые стороны писателя, французские критики стремятся показать, чем именно он близок и дорог нам сейчас.
«Мыслящее человечество, если захочет, сможет обезоружить тех, кто работает для разрушения. Эта мысль была силой Жюля Верна. Иногда он выражал ее в неясной и туманной форме, но никогда не переставал защищать. Именно эта сторона творчества Жюля Верна повышает его воспитательное значение и делает его актуальным».
Эту глубокую мысль, принадлежащую Марку Сориа-но, развивают и другие критики. «Вера Жюля Верна, его оптимизм, которые приводят к победе справедливости, — пишет Жан Марсенак на страницах «Юманите», — это и наша вера, и наш оптимизм. Но мы не считаем, как он, что все придет само собой. Напротив, события истекших лет только подтвердили прозорливость Жюля Верна, столкнувшего на одной плоскости Штальштадт и Франсевилль, безумцев, сеющих смерть и разрушение, и людей доброй воли, способных одолеть силы зла и установить на нашей Земле вечный мир и социальную справедливость.
