Честь есть краеугольный камень человеческой мудрости.
В.Г. Белинский
В жизни бывают события, похожие на встречу со старыми друзьями. А такая встреча — всегда проверка. Непреднамеренная, невольная и, тем не менее, самая нелицеприятная. Оглядываешь беспристрастным взором свое собственное житье бытье, и лукавить с самим собою не приходится. Такой встречей оказалось для меня знакомство с Андреем Болконским — героем романа Л. Толстого «Война и мир».
Князь Андрей, прежде всего, человек действия. Он объясняет Пьеру, зачем идет на войну: «Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь — не по мне!» Он говорит о надеждах и силах, пропадающих в светском существовании. Князь Андрей не хочет допустить, чтобы случайности жизненного потока распоряжались его судьбой, не он будет соответствовать окружающей жизни, а жизнь должна быть по нем. Он верит в свое высокое назначение, и тем самым он, кажется, решил для себя общий вопрос о смысле человеческой жизни, о чести человека.
Князь Андрей верит в свою звезду. Он не случайно, без цели заброшен в мир, он верит в то, что рожден для подвига и величия. Эта вера связана у него с фамильной «болконской» гордостью.
Мечтая о своем Тулоне, Болконский отправляется на войну. Итак, князь Андрей на войне… Перед нами аккуратный, исполнительный штабной офицер. Читая об этом, испытываешь разочарование: неужели князь Андрей шел на войну, чтобы составлять меморандумы? Мы хотели бы видеть его в битве, в пороховом дыму, впереди войск, а тут кабинет, шорох бумаг, тихие шаги по ковру…
Но вот что удивительно: князь Андрей «много изменился за это время… он имел вид человека… занятого делом приятным и интересным».
Дело в том, что война состоит не только из грохота орудий, сражений и подвигов. Здесь, как и в мирной жизни, бывают свои будни — и, может быть, труднее вести себя достойно в будничной жизни войны, чем в сражениях.
Но вот о чем хочется задуматься: кажется, он легче справляется с собой в бою, чем в буднях. В сражении все ясно: позади — свои, впереди — чужие, а в буднях все переплетается, и трудно бывает понять, кто свой, кто чужой и где главные враги.
Вот он скачет в Брюнн к австрийскому двору с известиями об одержанной русскими победе. Он радостно возбужден, взволнован, многое перенес за сутки, настроен торжественно. Но австрийский двор вовсе не так обрадован победой русских, как представлялось князю Андрею.
Дипломат Билибин объясняет князю то, что ему непонятно.
Какая радость австрийскому двору от победы русских войск, когда австрийские генералы один за другим подвергаются полному поражению? Оказывается, и здесь живут и диктуют свою волю те законы, от которых князь Андрей бежал из петербургского света.
Вернувшись к Билибину, князь Андрей узнает, что французы приближаются к Брюнну. Значит, и армия погибла? Она будет отрезана.
Известие о безнадежном положении русской армии «было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею… ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе».
Билибин уговаривает его — очень разумно, с точки зрения здравого смысла, — не возвращаться в армию Кутузова, где его ждут «или поражение и срам», или мир, если он будет заключен.
«Этого я не могу рассудить, — холодно сказал князь Андрей, а подумал: «Еду для того, чтобы спасти армию».
Кто из них прав? Да, рассуждения Билибина совершенно справедливы, и положение русской армии безнадежно, и незачем князю Андрею ехать, но сам же Билибин, вопреки всякому здравому смыслу, признает: «Мой милый, вы герой». Потому это умение поступать вопреки здравому смыслу, повинуясь только голосу своей совести, только чувству долга, своей ответственности перед людьми, страной, армией — это умение и называется героизмом.
«А ежели ничего не остается, кроме как умереть? — думал князь Андрей уже в дороге, направляясь навстречу русской армии. — Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Вот что имел в виду старик Болконский, когда взвизгнул: «… коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно!». Эти трудные, эти гордые люди превыше всего ставят честь, свое мужское и человеческое достоинство. Отказавшись ехать с Билибиным и направляясь к армии Кутузова, князь Андрей ведет себя как сын Николая Болконского. Впереди его ждет небо Аустерлица.
Что же понял князь Андрей на поле Аустерлица? Нет, он не пришел к Богу, как мечтала сестра, княжна Марья, надевая на него образок. Вера княжны Марьи кажется князю Андрею слишком ясной и простой, все на самом деле сложнее. Но одно он понял под высоким и добрым небом: прежние стремления к славе, к любви людской суетны и потому ничтожны. Что то другое должен человек искать в жизни, но что?
После безвыездного житья в деревне Болконский уехал в Петербург, чтобы быть полезным людям.
С первых же строк, рисующих появление князя Андрея в Петербурге, Толстой подготавливает нас к его будущему разочарованию. Князь Андрей еще полон надежд. Но мы, благодаря Толстому, уже видим, как холоден с ним царь, недовольный тем, «что Болконский не служил с 1805 года», как тупы глаза Аракчеева и почти невежлив его тон; как неестественен Сперанский, в котором князь Андрей ждет найти «полное совершенство человеческих достоинств».
Душевная драма, которую переживает Болконский после разрыва с Наташей, обостряет его нравственные, философские искания.
Однако то стремление рассматривать свою жизнь в широких связях с жизнью других людей, которое родилось у князя Андрея в результате преодоления индивидуалистических предубеждений, ясно и сильно проявляется в дни народных испытаний, в дни Бородинского сражения. Болконский ощущает подлинную близость своих мыслей и желаний мыслям и желаниям широких слоев народа. В патриотических чувствах, стремлениях Болконского отражаются и непосредственность, сила его глубокой любви к родной земле, острота его раздумий, жизненных исканий на пути чести.
Мне этот герой очень дорог, так как помог понять одну важную мысль.
В жизни, в любом самом обыденном деле понятие чести и большая цель — даже не осознанная, не обдуманная до конца, а лишь ощущаемая постоянно, томящая душу, — заставляет нас совершенствоваться. Одухотворяет. Возвышает. И профессионально, и нравственно.