Творчество Н.В.Гоголя необычайно широко и многогранно. Однако среди многообразия тем и настроений гоголевской прозы можно выделить своеобразный лейтмотив, сквозную тему, пронизывающую практически все произведения великого классика, — замысел Гоголя «сказать слово о России».
Нравственные и социальные проблемы современной России, ее настоящее и будущее, поступательное движение русской истории — развитие и авторский анализ этих проблем интересно проследить в комедии «ревизор» и поэме «Мертвые души».
Следует отметить, что единый авторский замысел воплощен в обоих произведениях по-разному: если в «Ревизоре» художник ставит задачу изобразить «Русь с одного боку», в более узком разрезе, рассматривая российскую действительность через призму социальных проблем, то о сюжете «Мертвых душ» Гоголь говорит: «… Вся Русь явится в нем». Подобно «Божественной комедии» Данте писатель замышляет создать трех частную книгу о человеке, человечестве и России. Первая часть книги соответствовала бы аду, отражая человеческие и социальные пороки жизни настоящей; вторая — чистилищу; и, наконец, третья — раю, куда должны были попасть наиболее добродетельные и свободные от пороков герои. Таким образом, по Гоголю, первый том «Мертвых душ» соответствует аду, в котором оказалась Россия середины XIX века, «Россия вся в пропасти», — писал Гоголь. Показывая «пропасть» российской жизни в «Ревизоре», художник развивает эту тему в «Мертвых душах», изображая уже не уездный, а губернский город. Собирательный образ города в комедии «Ревизор» — своего рода идеальная замкнутая модель общества корпоративного, порочного, где оценка личностных качеств человека соотносится с его положением на иерархической лестнице. В.Г.Белинский отмечал, что модель эта являет собой «определенную корпорацию правительственных воров и грабителей». Замкнутость этого общества позволяет его членам брать взятки (Ляпкин- Тяпкин), перлюстрировать переписку (Шпекер), обворовывать государственную казну (Земляника), не боясь возмездия. Отсюда и закономерная акция пьесы. Слова городничего о том, что «отсюда хоть три года скачи, ни до какого государства не доедешь», становятся, поистине символичными. Тема чиновьичьей «семейственности» находит свое прямое продолжение в поэме «Мертвые души», наиболее ярко воплощаясь в образе губернского полицмейстера, «отца и благодетеля в городе», который «сидел на своем месте и должность свою постигнул в совершенстве…»
Через систему образов чиновников в обоих произведениях Гоголь обращается и к проблемам российского образования. Так, Хлопов, смотритель училищ в «Ревизоре», — прямое воплощение тех, кого Герцен назвал «сидельцами за прилавком просвещения»; на примере образа героя с «говорящей» фамилией, вызывающей у читателя ассоциации со словами «холоп», писатель показывает уровень российского просвещения. От Ляпкина-Тяпкина, «прочитавшего пят или шесть книг», Гоголь переходит к целой «галерее» чиновников в «Мертвых душах», которые «тоже были более или менее просвещенные: кто читал «… Московские ведомости», кто даже и совсем ничего не читал».
Однако, если в «Ревизоре» Гоголь показывает Россию, которая «вся в пропасти», то уже в «Мертвых душах» намечен выход к «свету», звучит пафос утверждения. Через показ «всей глубины настоящих мерзостей» современного ему общества писатель приходит к указанию путей к возрождению. И возможность воскресения души Человеческой автор связывает не с Хлестаковым или Чичиковым, хотя именно последний мчится в финале поэмы на «птице-тройке». Интересно отметить, что бричка Чичикова на протяжении всего повествования вряд ли позволит герою, согласно гоголевскому замыслу, попасть в «чистилище»! С кем же тогда связывает писатель культурное и духовное возрождение России? Чтобы ответить на данный вопрос, необходимо обратиться к композиции образов помещиков в «Мертвых душах». С одной стороны, образы эти даны по степени деградации: от Манилова, у которого среди великолепной мебели два кресла стоят в чехлах, а рядом со щегольским подсвечником соседствует «медный инвалид», до Плюшкина, в чем доме среди хаоса предметов, рухляди можно вдруг увидеть инкрустации, дорогую вазочку («бюро, выложенное перла- мутною мозаикой», китайский фарфор или старинную книгу в кожаном переплете с красным обрезом). Однако, Ю.Манн считает, что система образов помещиков построена по возможности к возрождению, ведь Плюшкин- не бальзаковский Гобсек с неподвижными, бесстрастными чертами лица, точно «отлитого из бронзы»; напротив. У него, единственного из всех гоголевских помещиков, глаза «еще не потухнули», в его заглохшем саду тянутся к свету береза, но ствол ее лишен верхушки, своими молодыми побегами как бы символизируя надежду на воскресение души того, что превратился в «прореху на человечестве». Быть может, именно Плюшкина намеревался Гоголь провести через «чистилище» в «рай»? Вопрос интересный и мог бы послужить темой для отдельного сочинения.
Поводом для такого предположения может служить тот факт, что у Плюшкина в отличие от других помещиков есть в поэме прошлое. Впрочем, прошлое есть и у Чичикова.
Опираясь на сквозные образы рассматриваемых нами произведений, Хлестакова и Чичикова писатель разрабатывает также тему наполеонизма и связанную с ней проблему «маленького человека». Рассматривая обоих героев как уникальные собирательные образы, архитипы русской жизни, Гоголь видит в них единую общую черту — несоответствие амбиций, притязаний героев истинной значимости человека. В «Мертвых душах» тема хлестаковщины перерастает в тему чичиковщины, явление уже более опасное и куда труднее искоренимое. Страшно, что из «маленького человека», каким в юности был Чичиков, вырастает личность, по устремлениям и целям своим ничуть не уступающая Наполеону! Несоответствие внешнего лоска внутреннему содержанию — именно эта доминирующая черта героя наталкивает одного из чиновников на мысль, на первый взгляд, нелепую, но по сути символичную, что Чичиков есть Наполеон. Таким образом, посредством образа Чичикова Гоголь раскрывает сущность понятия «наполеонизм» и выявляет опасность подобного качества личности.
Как я уже отметила, одновременно с темой наполеонизма писатель рассматривает проблему «маленького человека», которая в «Мертвых душах» введена с помощью такого персонажа, как капитан Копейкин. Если «маленький человек» Хлестаков как личность уже деградировал, утратил нравственные ориентиры, духовные ценности, превратившись в «лгуна по ремеслу», то герой «Мертвых душ» является «маленьким человеком» только в социальном масштабе, ибо Копейкин не утратил нравственных качеств, отстаивать свое достоинство. Это не Акакий Акакиевич в «Шинели», где Гоголь продолжает данную тему, а скорее герой Достоевского, заявляющий: «… Сердцем и мыслями я человек».
Параллельно с проблемой «маленького человека» писатель рассматривает иной вопрос, который можно определить как конфликт человека и власти. В «Ревизоре» эта тема раскрывается через образ Хлестакова и, более широко, через понятие хлестаковщины. Герцен считал, что хлестаковщина — блестящее открытие Гоголя — присуща в России всем, кто имеет хоть какое-то отношение к власти: от простого будочника до «будочника будочников». В поэме «Мертвые души» более выпукло дан конфликт власти верховной и унижаемой ею личности, персонифицированной в образе капитана Копейкина. Гоголь показывает своего рода апофеоз беззакония на уровне государственной политики, заставляя инвалида обивать пороги различных учреждений в поисках справедливости.
Проблемы, связанные с народом, в «Ревизоре» лишь намечены. Образ народа здесь дан эпизодически, присутствует лишь в ремарках, немых сценах. Однако в комедии мы уже видим больных в грязных халатах, просителей, протягивающих руки с просьбами. В поэме же перед читателем разворачивается целое полотно народной жизни; образ народа здесь дается в динамике, в развитии; Гоголь показывает «души живые», тех, которые позже явятся в произведениях Лескова как люди — «маяки» из народной среды: это и каретник Михеев, и плотник Степан Пробка, и сапожник Максим Теляшников, с которыми писатель связывает свои надежды на возрождение великой Руси. Если в «Ревизоре» позиции автора не выражается явно, косвенно проявляясь лишь в ремарках, то авторское начало в «Мертвых душах» звучит особенно громко, выражаясь в лирических отступлениях, которые органично вплетаются в художественную ткань поэмы.
Итак, мы можем проследить развитие тем и настроений комедии «Ревизор» в поэме «Мертвые души». Если пьеса, согласно эпиграфу, — «зеркало», в котором отразилось Россия «с одного боку», то поэма как бы расширяет рамки этого зеркала, являя собой широкое полотно российской жизни, намечая пути развития русской истории.
