Заехав в придорожный трактир, Чичиков неожиданно встретил
Ноздрева, очень колоритную фигуру. «Это был среднего роста, очень
недурно сложенный молодец с полными румяными щеками, с белыми
как снег зубами и черными как смоль бакенбардами. Свеж он был,
как кровь с молоком; здоровье, казалось, так и прыскало с лица его».
Как оказалось, не только здоровье. Его простота в общении, его панибратство
доходили до такой степени бесцеремонности, что приводили
человека в полное замешательство. У Ноздрева в отличие от
Манилова была страсть к плутовству и обману. Автор, чтобы подчеркнуть,
что на Руси довольно таких Ноздревых, дает обобщенный
портрет этаких «душ нараспашку». «Таких людей приходилось
всякому встречать немало. Они называются разбитными малыми,
слывут еще в детстве и в школе за хороших товарищей и при
всем том бывают весьма больно поколачиваемы. В их лицах всегда
видно что-то открытое, прямое, удалое. Они скоро знакомятся, и не
успеешь оглянуться, как они говорят тебе «ты». Дружбу заведут, кажется,
навек; но всегда почти так случается, что подружившийся
подерется с ним того же вечера на дружеской пирушке. Они всегда
говоруны, кутилы, лихачи, народ видный».
Затем автор переходит непосредственно к описанию жизненных
ситуаций, которые случались с Ноздревым постоянно и, иронизируя
над ним, называет его «историческим человеком». «Ни на одном
собрании, где он был, не обходилось без истории. Какая-нибудь история
непременно происходила: или выведут его под руки из зала жандармы,
или принуждены бывают вытолкнуть свои же приятели…»
и т. д. и т. п., в таком же духе. Но к таким людям, предупреждает
автор, нужно относиться очень осторожно, ибо «есть люди, имеющие
страстинку нагадить ближнему, иногдавовсе без всякой причины». Была
у Ноздрева одна страшная, если не безумная страсть к обмену.
Он менял все, что попадалось под руку, но вовсе не с целью выгоды,
а просто по причине неугомонности своего характера. Описав
характер Ноздрева, автор делает неутешительный вывод о стойкости
такого характера на Руси. «Ноздрев долго еще не выведется из мира.
Он везде между нами и, может быть, только ходит в другом кафтане;
но легкомысленны непроницательны люди, и человек в другом
кафтане кажется им другим человеком». Да, Павел Иванович
Чичиков попал в неприятное положение, позволив уговорить себя
поехать к нему в гости. Он явно проявил слабость.
Описание интерьера кабинета Ноздрева подтвердило предыдущие
авторские наблюдения. В кабинете не было книг или бумаг, а на
стенах висели сабли и два ружья. И еще одна говорящая деталь: принесли
турецкие кинжалы, а на одном по ошибке было вырезано:
«Мастер Савелий Сибиряков». Вся жизнь Ноздрева — это какая-то
нелепая ошибка. На что он тратит жизнь? Но ведь и Гоголь, изображая
разные типы помещиков, показывает, что подобные характеры
получаются, если в жизни руководствоваться не душевными качествами,
а страстями. Человек, которым завладевает какая-нибудь
страсть, превращается в «мертвую душу».
Диалоги, воспроизведенные автором, наглядно подтверждают,
какой же пустой человек Ноздрев. «И Чичиков, выдержав осаду страсти
к обмену Ноздрева, бранил себя за то, что заговорил с ним о деле,
поступил неосторожно, как ребенок, как дурак: ибо дело совсем не
такого роду, чтобы быть вверену Ноздреву… Ноздрев — человек-
дрянь. Ноздрев может наврать, прибавить, распустить черт знает что,
выйдут еще какие-нибудь сплетни — нехорошо, нехорошо». И он не
ошибся, эта оплошность в дальнейшем стоила ему очень дорого.
Встреча с Ноздревым чуть не кончилась для Чичикова плачевно:
его чуть не побили. И побили бы, потому что Ноздрев вошел в такой
боевой раж, что Чичиков испугался не на шутку. Случай спас его,
и Павел Иванович, воспользовавшись этим случаем, очень спешно
сел в бричку и велел Селифану погонять что есть силы.
