1. Миф о Гомере.
2. Зловещее величие «Илиады».
3. Образы «Одиссеи”.
4. Слава Ахилла, Одиссея и Гомера.
Миф о самом Гомере, наверное, миф в не меньшей степени, чем мифы его поэм. Уже в античный период Гомер был полулегендарной фигурой, сродни ге-роям-полубогам. Семь греческих городов спорили за право называться родиной великого аэда, однако окончательно этот спор так и не был разрешен, как гласят строки неизвестного античного поэта: Семь городов, пререкаясь, зовутся отчизной Гомера:
Смирна, Хиос, Колофон, Пилос, Аргос, Итака, Афины.
Традиционный образ Гомера — это слепой старец, чьему пению вторит мелодичный звон струн, однако никто не знает, каким был живой Гомер. Вероятно, если он и был слеп физически, его духовный взор видел гораздо больше, чем это доступно смертному. Как слепой прорицатель Тиресий, упоминаемый в «Одиссее», он мог видеть судьбы людей.
Некоторые ученые сомневаются, существовал ли Гомер? Может быть, авторами «Илиады» и «Одиссеи» были разные люди? Может быть, эти поэмы — продукт устного народного творчества? Наконец, есть и другая версия, появившаяся относительно недавно: Гомер существовал, но он был женщиной, а не мужчиной, как принято было считать. Однако так ли важно, каким был Гомер при жизни? Он сам давно стал частью великого мифа, потому его образ не может и не должен быть обыденным, банальным, однозначным. И что значат малодушные сомнения в самом факте существования Гомера, когда «Илиада» и «Одиссея» реальны, и, как ни странно, по-прежнему современны? Разве не сомневались люди и в существовании Христа, хотя он жил много позже Гомера? Но ведь в том, вероятно, и состоит особенность подлинно великой личности — когда она переходит в вечность, свет, приходящий в мир через этого человека, не исчезает, но в его ослепительном сиянии порой сложно разглядеть земные черты божественного избранника…
Мифы, сохраненные Гомером для потомков, спустя многие века по-прежнему продолжают волновать умы людей:
Я закрыл Илиаду и сел у окна,
На губах трепетало последнее слово,
Что-то ярко светило — фонарь иль луна,
И медлительно двигалась тень часового.
Это строки из стихотворения Н. С. Гумилева «Современность», в котором образы гомеровской поэмы неожиданно находят воплощение в действительности начала XX века. Герои, подобные гомеровским — это они прокладывают новые пути, они стремятся вперед. Но нередко бывает и так, что сущность этих людей скрыта в глубине души, а сами они вынуждены довольствоваться весьма скромным положением в жизни, занимаясь полезной, но скучной работой.
Наших современников продолжает интересовать мифологический сюжет «Илиады». Фильм «Троя» — это попытка приблизить героев Троянской войны к нам, сделать их более понятными и реальными. Внезапная любовь жены грозного воина к обаятельному гостю, враждебность двух союзников, готовая вылиться в открытое столкновение, печаль матери о несчастливой судьбе сына, горе отца, потерявшего самого благородного и смелого из своих наследников… Это вечные мотивы человеческого существования. И даже тема рока, довлеющего над всем и вся — разве и она не близка многим людям, гордо именующим себя «цивилизованными»?
Не менее живуч и миф «Одиссеи». Название этой поэмы давно стало нарицательным именем долгого странствия, полного испытаний. Образ Одиссея, Улисса, наряду с образами Ахилла, Гектора, Аякса и других гомеровских героев привлекал внимание как античных авторов, так и авторов последующих эпох. Одиссей, конечно, более многогранен, чем его соратники по Троянской войне. Он сражается не только обычным оружием, но и хитростью. «Ты только силой телесной полезен, я же — умом», — говорит Улисс Аяксу в поэме «Метаморфозы» римского поэта Овидия, отстаивая свое право на доспехи погибшего Ахиллеса. Но эта же неоднозначность образа Одиссея становится причиной того, что Данте в «Божественной комедии» помещает этого героя и его друга Диомеда в ад, за то, что они обманом захватили Трою, придумав Троянского коня.
Однако как бы ни расценивать личность Одиссея, тема его возвращения на Итаку, его любовь к родине и своей семье, конечно, существенно возвышает этого героя над его человеческими слабостями и прегрешениями. Но образ Одиссея захватывает воображение и тем, что это образ странника, отважно борющегося со стихией. О. Э. Мандельштам в стихотворении «Золотистого меда струя…» сближает образ царя Итаки с образами аргонавтов, отправившихся в путь ради обретения великого сокровища:
Золотое руно, где же ты, золотое руно?
Всю дорогу шумели морские тяжелые волны,
И, покинув корабль, натрудивший в моряк полотно,
Одиссей возвратился, пространством и временем полный.
Мандельштам не обошел вниманием и Пенелопу, жену Одиссея, чей образ не менее величественен, чем ее супруга. Как Одиссей отличается от прочих героев своей изобретательностью, так и Пенелопа превосходит жен других героев своей верностью и мудростью. Так, Одиссей придумал Троянского коня, чтобы захватить Трою, Пенелопа же стала ткать свадебное покрывало, которое никогда не будет окончено, лишь бы не выходить замуж и остаться верной своему пропавшему без вести мужу: Помнишь, в греческом доме: любимая всеми жена, —
Не Елена — другая, — как долго она вышивала? Английский писатель Г. Хаггард в романе «Мечта мира» предпринял попытку показать дальнейшую судьбу царя Итаки. Некоторые детали сюжета совпадают с мифами, не вошедшими в эпос Гомера. Например, гибель Одиссея от руки Телегона, своего собственного сына от богини Цирцеи. Однако в основном сюжет «Мечты мира» выглядит слишком фантастично, он чужд строгой размеренности гомеровского повествования. Но факт остается фактом — образ одного из героев Гомера и спустя много веков вдохновляет воображение писателей. И еще — хотя в романе Хаггарда Одиссей как будто погибает, тут же звучит мотив его будущего возвращения…
Слава Одиссея заключена не столько в его подвигах и даже не в хитрости, а в его возвращении. Ведь вся «Одиссея» — это рассказ о возвращении героя на Итаку. В «Илиаде» Гомер прославляет Ахилла, и слава этого героя иная:
Если останусь я здесь, перед градом троянским сражаться, —
Нет возвращения мне, но слава моя не погибнет.
Если в дом возвращусь я, в любезную землю родную,
Слава погибнет моя, но будет мой век долголетен…
Слава Ахилла прочно связана с Троей, слава Одиссея — с дорогой из Трои на Итаку, а слава Гомера не связана с каким-либо конкретным местом на земле:
…Скажем: великое небо отчизна твоя, и не смертной
Матерью был ты рожден, а Каллиопой самой.
(А. Сидонский «Родина Гомера»)
Мидасу повезло больше, ведь он был только судьей в поединке между Аполлоном и Паном. Свирель Пана полюбилась Мидасу больше, чем лира Аполлона. Разгневанный бог наделил фригийского царя ослиными ушами, и до конца жизни тот ходил в колпаке. Боги мстят за свои обиды. И все же люди не склоняются перед вершителями судеб. Персонажи Гомера гневно обращаются к царю богов: «Зевс-олимпиец, и ты уже сделался явный лжелюбец» или «Зевс, ни один из бессмертных подобно тебе не злотворен!»
И в чертогах Олимпа не все боги покорны Зевсу. Гера может «озлобить его оскорбительной речью». Зевс признает сварливый нрав своей супруги. Когда к нему обращается за помощью Фетида, мать Ахиллеса, Зевс отвечает: «Скорбное дело, ненависть ты на меня возбуждаешь Геры надменной… — и, обещая помочь, просит: «Удалися теперь, да тебя на Олимпе не узрит Гера». Зевс помнит, как жестоко покровительница брака и супружества преследует своих соперниц. Превращает Ио в корову, Каллисто в медведицу, обрекает на скитания Латону. Гера закляла землю так, что ни один клочок суши не смел принять гонимую богиню. Только остров Делос ослушался воли владычицы Олимпа. Другая возлюбленная Зевса Семела по наущению Геры попросила его предстать перед ней во всем божественном величий. Связанный клятвой Зевс явился в сверкании молний. Их огонь испепелил Семелу, но Зевс спас еще неродившегося ребенка. Это был Дионис. Но не только для того, чтобы уберечь своих избранниц, меняет облик Зевс. Он обманул Алкмену, приняв облик ее мужа. Сын Алкмены и Зевса получил прозвище Геракл, что означает «совершающий подвиги из-за гонений Геры». Как ни грозен Зевс, но супруги он явно побаивается. Ведь даже суровое наказание не в состоянии укротить ее сварливый нрав. Тщеславные Гера, Афина и Афродита не могли поделить яблоко Гесперид, на котором богиня раздора Эрида сделала надпись «Прекраснейшей». Спор должен был решить троянский царевич Парис. Каждая из богинь старалась склонить юношу на свою сторону. Гера предлагал ему власть и богатство, Афина — мудрость и военную славу, Афродита — красивейшую женщину на земле в жены. Со спора богинь и похищения Елены началась троянская война.
Мы видим, что боги хоть и живут на Олимпе, но постоянно вмешиваются в дела людей, то помогая, то мешая им. Боги, конечно, на страже справедливости. И Зевс, «зрящий наши дела и карающий наши злодейства», и все остальные жители Олимпа. Боги пекутся о нравственности людей, хотя сами не возвышаются над страстями и слабостями, а поддаются им. Мне кажется, именно потому, что боги ведут себя как люди, мы им сопереживаем. Будь все олимпийцы также беспристрастны как богини судьбы мойры, предания древних потеряли бы свое очарование.
Время превратило в руины Акрополь и Колизей, но античная мифология не утратила своей красоты и поэтичности. Фантазией древних вдохновлялись С. Боттичелли и Рембрандт, Л. да Винчи и П. П. Рубенс, В. А. Серов и П. Пикассо. Античные мифы использовали писатели и музыканты: У. Шекспир и А. С. Пушкин, Данте и О. Э. Мандельштам, К. В. Глюк и М. Равель, И. Гайдн и И. Ф. Стравинский. На звездном небе блистают созвездия Плеяд, Близнецов, Кассиопеи, Ориона, Пегаса. Названия некоторых наших месяцев напоминают о римских богах: Янусе (январь), Марсе (март). Многие выражения античной мифологии стали нарицательными: «сизифов труд», «авгиевы конюшни», «ахиллесова пята», «троянский конь», «путеводная нить» (или «нить Ариадны»), «самовлюбленный Нарцисс», «яблоко раздора». Сказанного достаточно, чтобы показать, насколько античная мифология вошла в нашу культуру, и как понятны нам взбалмошные, эгоистичные, капризные, но такие притягательные боги древнегреческого и древнеримского Олимпа.