Образ русского воина-труженика я хочу раскрыть на примере капитана Тушина.
Воссоздавая на страницах «Войны и мира» грандиозные картины прошлого, Толстой показывал, на какие чудеса героизма ради спасения родины, во исполнение присяги и долга способны тысячи разных людей.
Портрет Тушина совсем негероический: «Маленький, грязный, худой артиллерийский офицер без сапог, в одних чулках». За что, собственно, и получает нагоняй от штаб-офицера.
Толстой показывает его нам глазами князя Андрея, который «еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что-то особенное, совершенно невоенное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное».
Второй раз на страницах романа капитан появляется во время Шен- грабенского сражения, в эпизоде, названном литературоведами «Забытая батарея».
При начале Шенграбенского сражения князь Андрей снова видит капитана: «Маленький Тушин, с закушенной набок трубочкой». Доброе и умное лицо его несколько бледно. И далее Толстой уже сам, без помощи своих героев, откровенно любуется этой удивительной фигуркой. Фигурку эту со всех сторон окружают, автор подчеркивает, огромные, широкоплечие богатыри. Сам Багратион, объезжая позиции, находится рядом. Однако Тушин, не замечая генерала, выбегает вперед батареи, под самый огонь и, «выглядывая из-под маленькой ручки», командует. «— Еще две линии прибавь, как раз будет, — закричал он тоненьким голоском».
Тушин робеет перед всеми: перед начальством, перед старшими офицерами. Его повадки и поведение напоминают нам о земских врачах или сельских священниках. В нем так много чеховского, доброго и печального и так мало громкого и героического.
Однако тактические решения, принятые Тушиным на военном совете с фельдфебелем Захарченко, «к которому он имел большое уважение», заслуживают решительного «Хорошо!» князя Ба1ратиона. Труднее помыслить награду выше этой.
И вот уже французы думают, что здесь в центре сосредоточены основные силы союзной армии. Им и в страшном сне не могло присниться комическое видение о четырех пушечках без прикрытия и о маленьком капитане с трубочкой-носог рейкой, который сжег Шенграбен.
«Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку… выбегал вперед и из-под маленькой ручки смотрел на французов. — Круши, ребята! — приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты».
Толстой описывает истинную, народную, героическую, богатырскую действительность. Именно отсюда этот былинный жест и веселое, карнавальное отношение к врагам и смерти.
Толстой с наслаждением рисует особый мифический мир, установившийся в голове Тушина.
Неприятельские пушки — это не пушки, а трубки, которые курит огромный невидимый курильщик: «Вишь, пыхнул опять… теперь мячик жди». Видимо, и сам Тушин представляется себе в истинном своем образе— таким же огромным и сильным, швыряющим за горизонт чугунные мячики.
Только князь Андрей способен понять и увидеть то героическое и сильное, что есть в капитане. Вступаясь за него, Болконский на военном совете не убеждает князя Багратиона, что успехом дня «обязаны мы более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина», но заслуживает смущенную благ одарность самого капитана: «Вот спасибо, выручил, голубчик».
В эпилоге романа Толстой меланхолически обмолвился: «Жизнь народов не вмещается в жизнь нескольких людей». Вполне возможно, что подобное замечание справедливо по отношению к персонам историческим и государственным. Но трогательный и задушевный маленький капитан Тушин шире, больше и выше своего портрета. В нем особым образом сошлись фольклорные мотивы и реальность, былинная, песенная глубина и душевная простота мудрости. Несомненно, это один из самых ярких героев книги.
