Гениальная гоголевская комедия написана в Петербурге осенью 1835 года — зимой и весной 1836 года. Считается, что сюжет пьесы был подсказан Гоголю А. С. Пушкиным, а также основан на реальных фактах российской действительности, в которой нередки были случаи с «мнимыми» ревизорами.
В основу пьесы автор положил анекдотическую ситуацию, но при этом он глубоко обобщил ее, показав на ее примере широкую картину современной действительности. Сюжет комедии имеет социальный характер; явления быта, демонстрирующие главные стороны жизни современной России, вышли на первый план; не личные столкновения и «частные интересы», а общий «страх возмездия», поразивший город, стал центром конфликта. Гоголь представил группу правителей города в момент «чрезвычайный», когда резко обострились события, подтвержденные и слухами, и письмом, и сном, и приметами.
Важную роль для понимания смысла пьесы играет композиция. Главный герой комедии «Ревизор» Хлестаков не присутствует ни в первом, ни в последнем действиях. Тем самым внимание читателя переносится на нравы и порядки, господствующие в городе. Поскольку городничий из осторожности, нарушая установления, предлагает почтмейстеру распечатывать письма посторонних, тот с явной охотой и рвением делает это, что производит потрясающий эффект в конце комедии. Известия о приезде ревизора в первых явлениях и его истинное появление в конце комедии создают кольцевую композицию. При этом мы догадываемся, что городничий поведет себя привычным образом и неожиданностей со встречей ревизора не произойдет. Все вернется к заведенному десятилетиями порядку.
Первая реплика Городничего является завязкой конфликта: «Я пригласил вас, господа…». Это приглашение и сообщаемое чиновникам «пренеприятное известие» производят эффект разорвавшейся бомбы и приводят все в движение. Кульминацией «Ревизора» можно назвать сцену хвастовства и вранья Хлестакова, а развязкой — «немую сцену», которая по праву считается гениальной выдумкой Гоголя.
Эта сцена имеет особое значение. Внешне она объясняется испугом от появления жандарма, который извещает о прибытии настоящего ревизора, сменяющего мнимого. Однако Гоголь не показал результата появления важного чиновника, читатель ничего не знает о том, что носители порока строго наказаны представителем высшей инстанции. В комедии «Ревизор» внимание сосредоточилось на самом эффекте потрясения буквально всех персонажей, независимо от степени их «вины» и участия в событиях.
Сценически это было выражено развернутой мизансценой, или «немой сценой», которая по своей длительности («почти полторы минуты») отступала от всех принятых норм. Благодаря этому немая сцена заключает в себе множественность смыслов, вплоть до высшего значения — Божественного суда над всем человечеством. Это значение специально было подчеркнуто в «Развязке “Ревизора”»: «Что ни говори, но страшен тот ревизор, который ждет нас у дверей гроба <.>. Перед этим ревизором ничто не укроется…» Но не исключено, что никакого возмездия не случится вообще и порок не будет наказан. Чиновники придут в себя и после оцепенения договорятся вновь о том, как «облапошить» новоявленного «стража порядка». Тем более что ревизор не намеревается обойти город и все его присутственные и казенные места, а требует чиновников к себе, в свои апартаменты. Но созданный Гоголем финал пьесы потрясает резким, неожиданным контрастом между смехом, ехидством, сутолокой конца V акта, то есть живой подвижностью — и внезапно наступившей гробовой тишиной и скульптурной неподвижностью. Призраки словно застыли и окаменели. Авторский суд над ними свершен.
Тесно связанным с финалом комедии является и эпиграф к ней: «На зеркало неча пенять, коли рожа крива». Именно «кривые рожи» основных действующих лиц мы и видим в «немой сцене». В самом деле, Городничий, в котором сочетаются масштабность и мелочность, широта стратегии и узость тактики, дает оперативные распоряжения, широко охватывает ведомства городского управления в момент грозной опасности, велит наскоро разметать старый забор и поставить соломенную веху, чтобы было похоже на планировку. Но при этом герой следует комичному правилу: «Оно чем больше ломки, тем больше означает деятельности градоправителя». Он все как будто бы зорко видит (это «очень неглупый по своему человек»), основательно готовит оборону, но многие вещи неосмотрительно упускает (забыл, например, распорядиться привести в порядок гостиницу, где должен остановиться приезжий). Городничий хотел, но забыл предупредить о запущенном судопроизводстве и о самом суде, где разгуливают гуси; он соединял важные указания с незначительными, надел вместо шляпы бумажный футляр, приказал работникам «взять в руки по улице» и вымести город.
Напуганный предстоящей ревизией, герой так охвачен страхом перед воображаемым начальством, выведывающим «прегрешения», что заискивающе лебезит перед Хлестаковым, унижается, будучи грузным и солидным, сгибается перед «сильным», перед вышестоящим по чину, «хотя это всего лишь тряпка». Огромные усилия прилагает Городничий для «околпачивания» молодого человека, добивается, как ему кажется, победы, но не замечает, что она мнимая. Он настолько подобострастен перед ничтожеством, что готов поселить Хлестакова в своем доме, делает немыслимые хозяйственные распоряжения чиновникам и полицейским, щедро угощает приезжего и, будучи ловким взяточником, сам идет на то, чтобы «подсунуть» Хлестакову. Грубый и жестокий со всеми, кто ниже его рангом или зависит от него, он льстиво и вкрадчиво, любезно и нежно обхаживает гостя, стараясь угодить, умилостивить и обворожить его. Он с «великим счастием» отдает ему в жены свою дочь, почти готов пожертвовать даже жену. Таким образом, характер городничего основывается на противоречиях. Тем интереснее видеть этого героя в «немой сцене» стоящим «посередине в виде столба, с распростертыми руками и закинутою назад головою». Возникает ассоциация с небесной карой, поразившей жену Лота и превратившей ее в соляной столб.
Гоголь надеется, что хотя бы страх заставит людей задуматься о тех пороках, в которых они погрязли. «Немая сцена» в финале комедии Н. В. Гоголя «Ревизор» позволяет определить жанр пьесы как «комедию нравов», выводя ее за рамки банального анекдота.
