Очень много в жизни Чехова значило сотрудничество с Московским Художественным театром. 17 декабря 1898 года там состоялось первое представление «Чайки». Спектакль прошел с большим успехом, он явился историческим событием. Отныне летящая чайка будет эмблемой театра.
«Чайка» (1895—1896) резко отличается от всех других пьес Чехова своим лиризмом, богатой символикой и острым столкновением различных концепций искусства, жизни. В «Чайке» много значит любовь — это чувство испытывают все герои. Актриса Аркадина переживает роман с писателем Тригориным, холостяком в солидных годах. Они приблизительно одинаково понимают жизнь, искусство — «родственные души». Другая пара влюбленных — сын Аркадиной Константин Треплев, мечтающий стать писателем, и дочь богатого помещика Нина Заречная, мечтающая стать актрисой. Но есть в пьесе и иная любовь: жена управляющего имением Шамраева влюблена в доктора Дорна, старого холостяка; дочь Шамраевых Маша безответно влюблена в Треплева и от отчаянья выходит замуж за нелюбимого человека; даже бывший статский советник Сорин, больной старик, признается, что он симпатизировал Нине Заречной. Сам Чехов острил, что в его «Чайке» «пять пудов любви».
Любовные перипетии в пьесе развиваются остро. Аркадина уязвлена внезапным увлечением Тригорина Заречной. А он казался ей верным другом, «последней станцией ее жизни». Но, в общем, она, сама натура увлекающаяся, простила ему все.
Связь Тригорина и Заречной принесла невыносимою боль Треплеву, который любил Нину. Он продолжал ее любить и когда она ушла к Тригорину и родила от него ребенка, и когда была брошена им и бедствовала. Без всякой посторонней помощи Заречная сумела утвердить себя в жизни. После двухлетнего перерыва Нина снова появляется в родных местах, приезжает она и в имение Сорина. Треплев радостно встретил ее, полагая, что к нему возвращается счастье. Но она по-прежнему влюблена в Тригорина, благоговеет перед ним. Однако, узнав, что Тригорин в соседней комнате, она не ищет с ним встречи и внезапно уезжает. Не вынеся таких душевных испытаний, Треплев стреляется.
Любовь, охватившая почти всех героев, составляет главное действие «Чайки». Но не меньшую силу имеет и преданность ее героев искусству. И это чувство, пожалуй, оказывается выше любви, становится самым сильным стимулом для поступков главных действующих лиц. У Аркадиной оба этих качества — женственность и талант — сливаются воедино. Тригорин, несомненно, интересен именно как писатель. В литературе он человек всем известный, о нем говорят, что только с Толстым и Золя его не сравнишь, и многие ставят его сразу после Тургенева.
Но как человек Тригорин — безвольное существо и полная посредственность. По привычке он волочится за Аркадиной, но тут же бросает ее, увидав молоденькую Заречную. Вместе с тем он писатель, и потому новое увлечение для него — своего рода новая страница жизни, важная для творчества. Так он заносит в записную книжку мелькнувшую у него мысль о «сюже-
те для небольшого рассказа», повторяющем в точности жизнь Нины Заречной: на берегу озера живет молодая девушка, она счастлива и свободна, но «случайно пришел человек, увидел и «от нечего делать» погубил ее. Тригорин показывал Заречной убитую Треплевым чайку. Но Треплев убил птицу, а Тригорин убивает душу Нины.
Треплев значительно моложе Тригорина, он принадлежит к другому поколению и в своих взглядах на искусство выступает как антипод и Тригорина, и своей матери. Принято считать, что Треплев терпит полное поражение: как личность он не состоялся, любимая от него уходит, его поиски новых форм в искусстве были высмеяны как декадентские. «Я не верую и не знаю, в чем мое призванье», — говорит он Нине, которая, по его мнению, нашла свою дорогу. Эти слова непосредственно предшествуют самоубийству Треплева.
Успешна, однако, посредственная актриса Аркадина. Она упивается воспоминаниями о своем триумфе в Харькове, о том, как ее там принимали, как «студенты овацию устроили», три корзины цветов и два венка поднесли и подарили брошь стоимостью пятьдесят рублей. Она только и помнит: «На мне был удивительный туалет…»
И Тригорин пользуется неизменным успехом. Он самодоволен и в последний свой приезд в имение Сорина даже принес журнал с рассказом Треплева. Но, как Треплев заметил, все это у него показное, так сказать похлопывание по плечу: «Свою повесть прочел, а моей даже не разрезал». Тригорин снисходительно оповещает Треплева при всех: «Вам шлют поклон ваши почитатели…» Кто эти почитатели? И дальше: «В Петербурге и в Москве вообще заинтересованы вами». Кто эти «вообще»?
Тригорин хотел бы не выпускать из своих рук вопрос о популярности Треплева, хотел бы сам отмерить ее меру: «Спрашивают: какой он, сколько лет, брюнет или блондин. Думают все почему-то, что вы уже не молоды». Так и видятся здесь дамы из окружения Тригорина, это их расспросы он постарался еще больше обесцветить. Тригорин буквально водружает надгробную плиту над человеком, которого к тому же ограбил и в личной жизни. Тригорин полагает, что и неудачное писательство Треплева — лишнее подтверждение того, что Треплев иной участи и недостоин: «И никто не знает вашей настоящей фамилии, так как вы печатаетесь под псевдонимом. Вы таинственны, как Железная Маска». Другой «таинственности» он в Треплеве и не предполагает.
Характеристики героев, какие они дают друг другу, позволяют понять, что Чехов отдает некоторое предпочтение жизненной позиции Треплева. Его жизнь богаче, интереснее той вялой, рутинной жизни, которую ведут остальные герои, даже самые «одухотворенные» из них — Аркадина и Тригорин.
Чехов затрагивает в своей пьесе проблему назначения искусства, традиций и новаторства. Об искусстве, а точнее о литературе и театре, рассуждают в «Чайке» не только двое,мужчин-писателей и две женщины-актрисы, но и медик Дорн, вторгающийся в область духовного творчества со своими хотя и неуклюжими, но очень кстати сказанными парадоксами.
Объектом обсуждения становится пьеса Треплева. Аркади- ной кажется, что она претенциозна, «это что-то декадентское». Играющая в ней главную роль Заречная упрекает автора в том, что играть пьесу трудно: «в ней нет живых лиц», «мало действия, одна только читка», а в пьесе непременно «должна быть любовь».
Конечно, есть что-то претенциозное в заявлении Треплева, что его спектакль освистали потому, что автор «нарушил монополию», то есть создал пьесу, непохожую на те, которые привыкли играть актеры и которые считаются всеми нормой драматургии. Но свое новаторство Треплев все-таки не доказал. Его пьеса действительно безжизненна. Однако Аркадина поняла далеко идущие претензии автора: «Ему хотелось поучить нас, как надо писать и что нужно играть».
Но неожиданно за похороненную, казалось бы, тесу Треплева вступается далекий от искусства Дорн. Он поднимается выше брани («декадентский бред», «никаких тут новых форм нет, а просто дурной характер»). По его мнению, Треплев выше обывательски мелочных советов учителя Медведенко (описать в пьесе и сыграть на сцене, «как живет наш брат-учитель»), а также выше и Тригорина, уклонившегося от оценок: «Каждый пишет так, как хочет и как может». Дорн старается поддержать Треплева: «Не знаю, быть может, я ничего не понимаю или сошел с ума, но пьеса мне понравилась. В ней что-то есть». То есть, иными словами, в обыденном искусстве Аркадиной и Тригорина больших идей нет, оно не затрагивает «важное и вечное».
Треплев говорит Заречной: «Вы нашли свою дорогу, вы знаете, куда идете, а я все еще ношусь в хаосе грез и образов, не зная, для чего и кому это нужно». Но что же такое нашла Нина? Завтра она едет в Елец в третьем классе, с мужиками, а в Ельце восхищенные ее игрой купцы будут приставать с любезностями… Это ли не явное повторение пути Аркадиной?
