«Распалась связь времен», — с ужасом понимает Гамлет, когда в Датском королевстве, едва схоронив государя, играют свадьбу вдовствующей королевы и брата усопшего, когда на только что засыпанной могиле возводят пышные дворцы новой жизни. Самое трудное — уловить, как это происходит — смена эпох, разрушение прежнего уклада жизни. Потом, десятилетия спустя, историки определят переломный момент, но редко современники сознают, что за время на дворе. И еще реже, осознав, скажут, как сказал Тютчев: «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые».
В «роковые минуты» жить страшно. Страшно, ибо люди теряются в непонимании, отчего вдруг рушится все, что стояло веками, отчего крепкие стены, защищавшие дедов и прадедов, вдруг оказываются картонными декорациями. В таком неприютном, продуваемом всеми ветрами истории мире человек ищет опоры: кто в прошлом, кто в будущем. В своих близких опоры не ищут. Окружающие так же растеряны и ошеломлены. И еще человек ищет виноватых, кто все это устроил. Виноватыми чаще всего оказываются те, кто рядом: родители, дети, знакомые.
В «Вишневом саду» Чехов не только создал образы людей, чья жизнь пришлась на переломную эпоху, но запечатлел само время в его движении. Герои «Вишневого сада» — люди, попавшие в тектонический раскол, образовавшийся во времени, вынужденные жить, то есть любить и радоваться, в этой расселине обстоятельств большой истории. Этот разрушительный момент — время их единственной жизни, которая имеет свои особые частные законы и цели. И они живут над пропастью, обречены жить. И содержание их жизни есть разрушение того, что было жизнью предшествующих поколений.
«Старая женщина, ничего в настоящем, все в прошлом», — так характеризовал Раневскую в своих письмах Станиславскому Чехов. Что же у нее в прошлом? Ее молодость, семейная жизнь, цветущий и плодоносящий вишневый сад — все это кончилось несколько лет назад, кончилось трагически. Раневская бежит из дома, бежит от вишневого сада, от дочерей, от брата, от той реки, где утонул сын, от всей прежней жизни, от прошлого своего, обернувшегося непоправимой катастрофой. Бежит, чтобы никогда не возвращаться, бежит, чтобы где-нибудь закончить свою грешную и нелепую после смерти сына жизнь. Но Раневская возвращается в дом, где все ее любят, где все ее ждут и где все ее за что-то упрекают: за порочность, за легкомыслие. Раневская остро чувствует это, принимает справедливость упреков, постоянно ощущает свою вину. Но рядом с чувством вины в ней нарастает отчужденность. И чем дальше, тем яснее становится, что она здесь чужая.
В перечне действующих лиц Раневская обозначена одним словом: «помещица». Но это помещица, никогда не умевшая управлять своим поместьем, страстно его любившая и не сумевшая удержать. Ее бегство из поместья после гибели сына, закладывание и перезакладывание этого поместья… Номинально — помещица, по сути — дитя этого вишневого сада, не способная спасти его от разорения и гибели. Вернувшись, чтобы остаться навсегда, Раневская лишь завершает свою прежнюю жизнь, убеждается, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Все ее надежды обернулись панихидой по прежней жизни. Былое умерло, ушло безвозвратно. Родина не приняла блудную дочь. Возвращение не состоялось. Призрачная парижская жизнь оказывается единственной реальностью. Раневская уезжает во Францию, а в России, в ее вишневом саду, уже стучит топор.
Будущее в пьесе принадлежит Пете Трофимову и Ане. Одинокий и неприкаянный бродит Петя по России. Бездомный, обносившийся, практически нищий. Петя живет в ином мире, нежели остальные герои комедии. Он живет в мире идей, существующем параллельно с реальным миром. Идеи, грандиозные планы, социа- льно-философские системы — вот Петин мир, его стихия. Отношения Пети с реальным миром очень напряжены. Он не умеет жить в нем, для окружающих он нелеп и странен, смешон и жалок: «облезлый барин», «вечный студент». Он не может кончить курс ни в одном университете, его отовсюду выгоняют. Он не в ладу с вещами, вечно у него все ломается, теряется, падает. Зато в мире идей он парит! Там все получается ловко и складно, там он тонко улавливает все закономерности, глубоко понимает скрытую суть явлений, готов и способен все объяснить. И ведь все рассуждения Пети о жизни современной России правильны.
Но вот он берется рассуждать не об идеях, а об их реальном воплощении. И немедленно его речь начинает звучать напыщенно и нелепо: «Вся Россия — наш сад… Человечество идет к высшей правде, к высшему счастью, какое только возможно на земле, и я в первых рядах!»
Так же мелко рассуждает Петя о человеческих взаимоотношениях, о том, что неподвластно логике, что противоречит стройной системе мира идей. Как смешно и пошло звучат его слова: «Мы выше любви!» Для него любовь — к прошлому, к человеку, к дому, любовь вообще, само это чувство — недоступна. И потому духовный мир Пети для Чехова ущербен. И Петя, как бы верно ни рассуждал он об ужасе крепостничества и о необходимости искупить прошлое трудом и страданием, так же далек от истинного понимания жизни, как Гаев или Варя. Не случайно рядом с Петей поставлена Аня, юная девочка, ни о чем еще не имеющая собственного мнения. Из всех обитателей и гостей поместья лишь Аню сумел увлечь своими идеями Петя Трофимов, одна она воспринимает его абсолютно всерьез. Так и идут они в паре: враждебный миру вещей Петя и юная, не знающая жизни Аня. И цель у Пети есть ясная и определенная: «вперед — к звезде».
Комедия Чехова удивительно запечатлела всю нелепицу русской жизни конца века, когда старое уже кончилось, а новое еще не началось. Одни герои уверенно идут вперед, оставляя вишневый сад без сожаления. Другие герои мучительно переживают утрату сада. Для них это утрата связи с собственным прошлым, со своими корнями, без которых им лишь остается кое-как доживать отпущенные годы. Спасение сада заключается в его коренном переустройстве, но новая жизнь означает прежде всего смерть былого.
Сейчас, близко к новому рубежу веков, в современной смуте конца эпохи, разрушения старого и судорожных попыток создать новое, «Вишневый сад» звучит для нас совсем не так, как звучал еще десять лет назад. Оказалось, что время действия чеховской комедии не только рубеж XIX—XX веков. Она написана о безвременье вообще, о том смутном предрассветном часе, который пришелся и на нашу жизнь, определил и наши судьбы.
