Нам не дано предугадать,
Как слово наше отзовется…
Ф. И. Тютчев
Антон Павлович Чехов — удивительно тонкий художник и лирик, умеющий в нескольких фразах обрисовать обстановку, в которой живут и действуют его герои, и их самих с индивидуальными особенностями, незабываемыми чертами лица и характера.
Повесть «Дом с мезонином» вся соткана из пастельных тонов: здесь нет сильных чувств, ярких красок, социальных противоречий. В небольшом по объему произведении Чехов сумел показать ту атмосферу, в которой жили «барские усадьбы», когда уже повеял ветер перемен, наступила пора «хождения в народ».
На фоне меланхолической жизни помещика Белокурова, художника N. и помещиц Волчаниновых автор ненавязчиво показывает основные противоречия эпохи. Народники считали, что просвещением крестьян спасают их от тягот жизни. Либералы возражали — излишняя забота еще больше усугубляет жизнь народа, ибо открывает ему глаза на собственную беспросветную жизнь. Нужны радикальные перемены, потому что народ изнемогает от непосильного труда, а половина общества лишь разглагольствует о народе, живя за его счет, не желая работать.
А. П. Чехов очень точно передает суть противоречий, возникших в русском обществе. Причем спорят обе стороны о народе, не включая его в свои «ряды», ибо «Марфам, Пелагеям, Аннам, как, собственно, и их мужьям», не понять сути спора, они темны и неграмотны, замучены тяжким трудом и вечным страхом голода.
Лидия Волчанинова обрисована деятельной «земкой», она учит, лечит крестьян, пытается им помочь, бесконечно гордится своей деятельностью, презирает безделье помещика Белокурова и художника N. и им подобных.
Мягко, но очень обстоятельно художник N. возражает ей: «Не то важно, что Анна умерла от родов, а то, что все эти Анны, Мавры, Пелагеи с раннего утра до потемок гнут спины, болеют от непосильного труда, всю жизнь дрожат за голодных и больных детей, всю жизнь лечатся, рано блекнут, рано старятся и умирают в грязи и вони… Вы приходите к ним на помощь с больницами и школами, но этим не освобождаете их от пут…»
Лидии нечем возразить, она понимает правоту сказанного, но раздражается тем сильнее, чем больше справедливости в сказанном. Она приводит безошибочный аргумент в свою защиту, обвиняя оппонента в бездействии: «…нельзя сидеть сложа руки».
N. достаточно умен, как всякий интеллигент, умеет красочно, обстоятельно и аргументированно выражать свои мысли, но только лишь красиво говорит. Он прекрасно проповедует идею всеобщего труда, тогда, по его словам, наступит благоденствие. «Нужно освободить людей от тяжкого физического труда… нужно облегчить их ярмо, дать им передышку, чтобы они не всю жизнь проводили у печей, корыт и в поле, но имели бы также время подумать о душе, о боге, могли бы пошире проявить свои духовные способности… Возьмите на себя долю их труда. Если бы все мы, городские и деревенские жители, все без исключения, согласились поделить между собой труд… то на каждого из нас, быть может, пришлось бы не более двух-трех часов в день…»
Лидию раздражают разглагольствования праздного художника. Она понимает справедливость его речей, но за ними ничего не стоит, только красивые фразы. О каком физическом труде может идти речь, если он не занимается даже тем, что хорошо умеет,— живописью.
Но читателю не хочется быть и на стороне Лидии, она постоянно раздражена. Это создает впечатление, что выполняет она дело без души, по раз и навсегда заведенному правилу, это не дает ей удовлетворения, а лишь право презирать остальных людей, не занятых, по ее понятиям, полезным трудом. Лидия по натуре — диктатор, она даже благотворительную деятельность выполняет, как сваи забивает: тяжеловесно, напористо; неоднократно автор подчеркивает внешнюю красоту Лидии. Ей бы заняться устройством личной жизни, она не может составить собственного счастья, может быть, обрекает на одиночество сестру, а пытается навязать счастливую жизнь окружающим.
Интересна позиция А. П. Чехова, он не высказывает ни симпатии, ни осуждения изображаемым героям, а оставляет это на откуп читателям. С мягкой иронией рисует автор своих праздных персонажей, рассуждающих о «мировых» проблемах, решение которых не под силу философам. Чехову грустно от пошлости их жизни, хотя прямо об этом он и не говорит, но общий настрой произведения овеян общей грустью.
Сколько можно говорить о народном счастье? Надо действовать, но не так, как Лидия, и уж тем более не так, как художник N. Самоустраняться от жизни, рассуждая о том, как надо бы делать,— пустое и скучное занятие.
А. П. Чехов прекрасно обрисовал обстановку, в которой велись эти бесплодные споры интеллигентов, боящихся жизни, умеющих только красиво говорить.
