Духовные поиски великого русского писателя Николая Гоголя до сих пор остаются большей частью в полунамеках на обрывках черновиков. Они не стали достоянием шйрокого круга читателей. Гоголь — мистик по натуре, но в своих произведениях, в духе времени, придерживался позиций строгого реализма, иначе его не приняла бы «прогрессивная» читающая аудитория в 19-м веке. Но Михаил Булгаков прочитал «Мертвые души» в восемь лет и всю жизнь знал эту поэму русской жизни почти наизусть. И понял, кого послал Гоголь путешествовать в коляске по
Руси. Когда-то и Ватикан понял, кого во многих персонажах выводил Бальзак, и едва не отлучил его от католической церкви. С Гоголем этого не произошло, он испугался, словно ожегся о свою рукопись и сжег ее сам.
Булгаков развернул и продолжил традицию гоголевского мистического реализма. Булгаковская «дьяволиада» — прямой наследник поэмы «Мертвые души», где главный герой Чичиков носит фрак с хвостом-фалдами, а фрак этот — брусничный с искрой в первой части и «цвета наваринского огня с дымом» во второй. Покупатель мертвых душ к тому же еще «при шпаге», разве только копытом не прицокивает. Если прислушаться, присмотреться и даже принюхаться, повсюду появление Чичикова сопровождается огнем, запахом паленого. Повсюду он льстит, лжет и совращает. И уже прямое указание в названии поэмы: только черт охотится за душами живых и мертвых.
Мне кажется, титульный лист «Мертвых душ» работы самого автора с коляской на переднем плане хочет показать нам не русскую «птицу-тройку», а приход на Русь вслед за рессорной коляской воплощенного зла, которое в родных для Гоголя местах на Полтавщине олицетворялось в образе иноземца -«нем- чина», наряженного во фрак. Гоголю никак не припишешь проповеди сатанизма. Скромное подвижничество писателя через государственное служение, учительское просветительство юных душ, литературное и театральное творчество и, наконец, искание путей веры хотело исправить человеческие сердца и спасти души, а не совратить их. Гоголь сознательно выворачивает наизнанку человеческую душу, чтобы очистить смехом от проникшего в нее зла. Потустороннее и демоническое он хочет изгнать «смеховыми» заклинаниями. Если верить народным сказкам, черт больше всего боится полиции, солдат и насмешки над ним. Отовсюду его выпроваживают со смехом. Маленький ростом, но великан духом, сочинитель Гоголь один на один схватился с безличными силами зла, разъедающими душу русского народа. К черту Гоголь непримирим и в своих мистических сказках. Кузнец Вакула выпроваживает его со свету розгами, мертвецы грызут мертвеца-колдуна, изгнанного людьми. Исчезает навеки ведьма, даже с помощью Вия не сумевшая овладеть душой «философа» Хомы. Тьме и злу Гоголь не оставляет повода для торжества — души грешников воскресают в очистительном огне обличительного смеха.
Путешествие Чичикова в рессорной коляске напоминает ревизию бездушных сил, внедренных злом в душу русского народа. Он мимо объезжает церкви. В галерее «харь», по-народному — бесовских масок скоморохов, нет священнослужителей. Мертвые глаза Коробочки, мертвенная медлительность Собаке- вича, заживо погребенный под кучей хлама Плюшкин, неулози- мый «болотный дух» Манилов. Призрачность его существование подобна блуждающим на болоте огонькам. Трудный, тернистый путь еще впереди у Святой Руси по юдолям земным — ужасным дорогам, которые из черта бы души вытрясли, если бы она у него была. Но бездушные силы зла просто так не сдаются. Помраченный рассудок Гоголя заставил его сжечь вторую часть «Мертвых душ». Старые учебники, отстаивая победу материализма над идеализмом, убеждают нас, что Гоголя ужаснула глубина социальной «неправды» в обрисовке положительных образов купцов и промышленников. По-моему, в таком представлении нет ни капли правды. В первом томе Гоголь описал «ад» крепостной России, второй и третий том «Мертвых душ» должны были показать нам «чистилище» и «воскрешение мертвых душ», по мысли самого Гоголя. Так и хочется вслед за Гоголем поверить в грядущее Воскресение великой страны.
