В 1903 году в интервью Горький сказал о содержа¬нии пьесы «На дне»: «Основной вопрос, который я хо¬тел поставить, — это что лучше — истина или состра¬дание? Что нужнее? Нужно ли доводить сострадание до того, чтобы пользоваться ложью, как Лука?» Имен¬но с этой позиции и надо рассматривать пьесу.
Первый акт знакомит нас с обитателями «дна». Квашня продолжает начатый за сценой никчемный спор с Клещом. Сам он постоянно отгораживается от давно и смертельно больной жены Анны. Барон при¬вычно насмехается над своей сожительницей и корми¬лицей Настей, поглощающей очередной бульварный роман о «роковой любви». Рычит, никого не пугая, про¬спавшийся после обычного для него опьянения Сатин. Нудно повторяет одну и ту же фразу об «отравленном алкоголем организме» Актер. Как всегда, ревнует к На¬таше своего любовника Ваську Пепла Василиса, а ее муж следит за ними. Бедная, монотонная жизнь. Анна молит: «Каждый божий день… дайте хоть умереть спо¬койно». В тесной ночлежке люди настолько привыкли друг к другу, что почти не замечают окружающих. Го¬ворят сразу все присутствующие, не ожидая ответа, слабо реагируя на чужие замечания. На сцене как бы образуются самостоятельные ячейки, где идет свой разговор. Кто-то на время замолкает или уходит, затем вновь включается в диалог. Горький передает полное разобщение тех, кто оказался под одной крышей. И тем не менее каждый из них ищет какое-то свое понимание счастья. Клещ хочет добиться успеха своим трудом. Настя ищет защиты от реальных ужасов в любви. Анна обращает свой взор к Богу, ждет своего неизвестного героя Наташа. Сами того не понимая, все они мечтают о том, что должно составить сущность нормальной че¬ловеческой жизни. Но в губящей красоту и правду дей¬ствительности естественные порывы тоже обречены на гибель. В рассуждениях, судьбе «босяков» — ответ на сложнейший вопрос о природе человека и общества. Любые, самые обыденные поступки и речения обитате¬лей насыщаются большим смыслом. Квашня гордится тем, что она сама себе хозяйка. Но в это понятие вкла¬дывается не только радость освобождения от притесне¬ний жестокого мужа. Важным для нее оказывается возможность хозяйствовать. Эту потребность верно угадывает Клещ и дразнит Квашню предсказанием нового выгодного замужества. И оказывается прав. Торговка пельменями очень скоро соглашается на брак с полицейским Медведевым, родственником хозяев
ночлежки. Судьба семьи раскрывается в отношениях Костылева и Василисы, воспоминаниях Бубнова о своей жене — владелице скорняжной мастерской, с другой стороны — на печальном опыте голодающего Клеща и умирающей Анны. У Клеща тоже свои представления о мире. Он хочет вырваться на свободу изнурительным трудом, но в нем живет ожесточение на людей. «Я ра¬бочий человек, — говорит он, — мне глядеть на них стыдно. Я с малых лет работаю… Ты думаешь, я не вы¬рвусь отсюда? Вылезу… кожу сдеру, а вылезу. Вот по¬годи… умрет жена». И терпит крах, примиряется с «рванью», увидя и среди нее людей. Страшное ремес¬ло проститутки приводит Настю к жажде подлинной любви. Идеал для бедной женщины недостижим. По¬этому она творит наивную легенду о прошлом якобы своем счастье с возлюбленным, а его облик строит по подобию героев бульварных романов. Тягостное поло¬жение юной Наташи в семье Костылева лишает ее воз¬можности грезить наяву. Но она ощущает острую по¬требность разрушить нудную реальность: «Вот, думаю, завтра… придет кто-то… кто-нибудь особенный… Или случится что-нибудь… тоже небывалое… Подолгу жду… всегда жду… А так, на самом деле… чего можно ждать?» Спившийся, потерявший даже свое имя Актер живет надеждой на возвращение утраченного дара: «Глав¬ное — талант. Я знал артиста… он читал роли по сло¬гам, но мог играть героев так, что театр трещал и шатался от восторга публики. А талант — это вера в себя, в свою силу». Татарин пытается утвердить один закон — «надо честно жить». Вор и сын вора Васька Пепел, по его же определению «родившийся для тюрь¬мы», жадно тянется к чистоте и добру. «В женщине ду¬ша должна быть… мы звери… нам надо… надо нас при¬учить… а ты к чему меня приучила?» — спрашивал он у Василисы за минуту до ее предложения убить Кос¬тылева. О тайных идеалах все эти люди говорят редко, сбивчиво, с трудом подыскивая слова. Занятие непри¬вычное.
Есть в драме и еще один тип характеров. В чем-то близки друг другу Барон, Сатин, Бубнов. Они смири¬лись с положением «босяков», откровенно занимаются шулерством, цинично издеваются над несчастьями и чудачествами ближних, равнодушны к преступлени¬ям. И в то же время верно и глубоко судят о жизни и человеке.
В первом действии «На дне» каждый персонаж за¬нимается своим делом, не обращая внимания на ос¬тальных. Серьезные изменения внутреннего состояния действующих лиц драмы начинаются с появлением Луки. На восхищение Анны его добротой Лука говорит о себе: «Мяли много, оттого и мягок». Тяжелый жиз¬ненный опыт, бесприютные скитания Луки обусловили основные черты его психологии. Среди них — острый интерес к людям. «Понять хочется дела человечес¬кие», — определяет свое главное желание Лука. Он действительно очень скоро понимает всех обитателей ночлежки и каждого в отдельности. Оценки старика точны, остроумны, образны. Но его влекут новые до¬гадки самого широкого свойства. Собравшись в «хох¬лы», Лука рассуждает: «Слыхал я, — открыли там но¬вую веру… поглядеть надо… да! Все ищут люди, все хо¬тят — как лучше… дай им, Господи, терпения!» Лука стремится постичь человеческую природу. На этом пу¬ти он приходит к ряду мудрых наблюдений. «Есть — люди, а есть иные — и человеки, то есть есть земля, неугодная для посева… и есть урожайная земля… что ни посеешь на ней, родит», — смело говорит Лука Костылеву, чем вызывает естественный гнев кровопийцы хозяина. Но в целом представления Луки о человече¬стве оптимистичные. «Люди-то? Они найдут! Кто ищет — найдет… Кто хочет крепко — найдет! Они при¬думают. Помогать надо только им довольно… уважать надо», — уверенно откликается старик на мечту Ната¬ши о будущем. Сам Лука будто внимателен к бедам и страданиям Анны, Насти, Наташи, Актера, Клеща и других. Удивительно ли, что к страннику тянутся жители костылевского подвала. Лука кажется им един¬ственным защитником несчастных. Есть между тем во взглядах Луки глубокое противоречие. Он как-то ска¬зал Сатину: «…для лучшего люди живут, милачок! Вот, скажем, живут столяры, и все — хлам-народ… А вот от них рождается столяр… такой столяр, какого подобного и не видала земля. Всему он столярному делу свой об¬лик даст… и сразу дело на двадцать лет вперед двигает¬ся. Всяк думает, что для себя проживает, ан выходит, что для лучшего! По сту лет… а может, и больше — для лучшего человека живут». На основе такого убежде¬ния — все образуется само собой — рождается пассив¬ное ожидание Луки. Отсюда особое отношение к окру¬жающим, особый тип его поведения. Лука хочет «при¬способиться к жизни, не замечать ее подлинных сложностей, запросов и собственных ошибок». И Лука приспосабливается. При появлении в ночлежке он ре¬комендует себя так: «Мне все равно! Я и жуликов ува¬жаю, по-моему, ни одна блоха — не плоха: все чер¬ненькие, все прыгают, так-то. Где тут, милая, приспо¬собиться мне?» На теплое слово тянутся к старику разуверившиеся в себе изгои, а он им предлагает ил¬люзорный выход. Как улей, начинает гудеть давно за¬стоявшаяся жизнь ночлежки. Почти каждый ее житель получает ложную надежду на спасение. Так «лечит» угасшие души Лука. Актер в волнении собирается ис¬кать мифический город с мраморной лечебницей для алкоголиков. Пепел, убежденный стариком, что «прав¬да — обух», мечтает уйти от реальной трагедии в фан¬тастическое царство справедливости и увести за собой чистую Наташу. Сама она тоже под влиянием Луки со¬глашается видеть в Пепле своего героя. Несчастная Ан¬на в поисках отдохновения пытается перед смертью возлюбить загробный мир. Насте с высоты якобы пере¬житой ею «настоящей любви» предлагается заново оце¬нить Барона. Во всех случаях Лука умело использует то яркое, что сохранилось еще в сознании этих людей, что¬бы расцветить, украсить этот мир и тем самым вместо истинной жизни дать иллюзию ее. Всплеск иллюзий заслоняет истинное положение вещей от несчастных. В этой ослабленной перед жестокой действительнос¬тью позиции они терпят полное крушение надежд. Когда дело доходит до трагедий, Лука исчезает. Он уже везде успел побывать и всем показал путь к успо¬коению. Теперь же исчезновение старика пробуждает в душах обитателей ночлежки беспокойство: как жить дальше? Настя и Актер впервые сознательно развен¬чивают свое окружение. Клещ, наоборот, спокойно рассуждает о превратностях понятия «правда». Разу¬верившийся в спасительной честности, Татарин отста¬ивает теперь иной принцип — «не обижай челове¬ка!» — и мечтает о времени, которое душе «даст свой закон, новый».
В четвертом действии на сцену выступает Сатин, чтобы расценить и показать ошибочность психологии Луки: «Все в человеке, все для человека! Существует только человек, все же остальное — дело его рук и его мозга. Человек — это великолепно! Это звучит гордо!» Финал жителей ночлежки трагичен. Умирает Анна, Ко- стылев, Актер. Остальные живые мало чем отличаются от мертвых. Жизнь доказала свое: иллюзия счастья, примирение с действительностью мешают людям взгля¬нуть на мир по-настоящему, отсюда и заблуждения. Лучше горькая истина, чем святая ложь.