«Цель художника не в том, чтобы неоспоримо разрешить вопрос, а в том, чтобы заставить любить жизнь в бесчисленных, никогда не истощимых ее проявлениях. Ежели бы мне сказали, что я могу написать роман, которым я неоспоримо установлю кажущееся мне верным воззрение на все социальные вопросы, я бы не посвятил и двух часов труда на такой роман, но ежели бы мне сказали, что то, что я напишу, будут читать теперешние дети лет через двадцать и будут над ним плакать и смеяться и полюблять жизнь, я бы посвятил ему всю свою жизнь и все свои силы», — писал JI.H. Толстой в одном из своих писем в годы работы над романом «Война и мир».
Замысел романа раскрывается в сопоставлении, обозначенном в самом названии, в сопоставлении «мира» и «войны» как жизни и смерти, добра и зла.
В начале третьей части второго тома Лев Николаевич дает своего рода формулу «настоящей жизни»: «Жизнь, между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей шла, как и всегда, независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований».
Охота и святки, первый Наташин бал, лунная ночь в Отрадном и девочка на окне, встречи князя Андрея со старым дубом, гибель Пети Ростова… Эпизоды самые разные, относятся ли они к «войне» или «миру», «исторической» или «семейной» линии, все значительны для творца произведения, ибо в каждом очень полно выражен существенный смысл жизни.
Лучшие герои Толстого повторяют его нравственный кодекс, оттого одним из основных принципов создания Толстым положительных героев является изображение их во всей душевной сложности, в непрерывных поисках истины. Толстой ведет своих героев через непрерывный ряд увлечений тем, что представляется наиболее интересным и значительным в бытии человека и общества. Увлечения эти часто приносят с собой горькие разочарования. «Значительное» нередко оказывается ничтожным, не имеющим подлинно человеческой ценности. И лишь в результате столкновений с миром, в результате освобождения от иллюзий Андрей Болконский и Пьер Безухов постепенно открывают в жизни то, что, с их точки зрения, является несомненным, подлинным.
Едва ли не главный пункт размышлений Болконского и Безухова — Я и мир, связь между ними и окружающими людьми. Как стать счастливым самому и нужным, необходимым другим, не отрекаясь от себя и не подавляя окружающих? Они люди «света», но Толстой отрицает нормы жизни светского общества и за внешней его благопристойностью, изяществом вскрывает пустоту, эгоизм, корыстолюбие и карьеризм. Жизнь людей аристократического круга носит по преимуществу «обрядовый», церемониальный характер: проникнутая культом пустых условностей, она лишена настоящих человеческих отношений, чувств, стремлений; это. не настоящая, а искусственная жизнь.
Человеческая натура, по Толстому, многогранна, в большинстве людей есть хорошее и дурное, развитие человека зависит от борьбы этих начал, а характер определяется тем, что стоит на первом плане. Толстой видит одного и того же человека «то злодеем, то ангелом, то мудрецом, то идиотом, то силачом, то бессильным существом» (запись в дневнике 21 марта 1898 года). Герои его совершают ошибки и мучаются этим, знают порывы ввысь и поддаются влиянию низких страстей. Таких противоречий, высот и срывов полна жизнь Пьера с момента его возвращения в Россию. Увлечения и разочарования переживает неоднократно князь Андрей. Любимым героям Толстого в высокой степени свойственны неудовлетворенность собой, отсутствие самоуспокоенности, непрерывные поиски смысла жизни и настоящего места в ней. «Чтобы жить честно, надо рваться, путаться, биться, ошибаться, начинать и опять бросать, и вечно бороться и лишаться. А спокойствие — душевная подлость», — писал Лев Николаевич в одном из писем.
Накануне 1812 года и Пьер, и князь Андрей в очередной раз убедятся в призрачности своих увлечений: и масонство, и комитет Сперанского окажутся «не то», ненастоящим. Настоящее откроется в Отечественной войне. Писатель проведет своих героев через общие для всего народа испытания. В единой борьбе с французским нашествием совпадают интересы и поведение Наташи Ростовой, ее братьев Петра и Николая, Пьера Безухова, семьи Болконских, Кутузова и Багратиона, Долохова и Денисова. Все они включаются в «рой» людей, делающих историю. Основой национального единства является простой народ, как большинство нации, но к соучастию в его судьбе стремится и лучшая часть дворянства.
Самое дорогое для Толстого — любовное единение людей, жизнь которых подчиняется общей цели. Поэтому, как показывает писатель, именно в годину всенародного бедствия проявились лучшие национальные черты русского человека, выявилось и то лучшее, что было свойственно любимым героям Толстого.
Жестокому делу войны писатель противопоставляет мирную жизнь природы, которая дарует радость всему живущему на земле. Вспомним знаменитую сцену охоты. Ощущением полноты жизни и радости борьбы веет от этой картины.
Проснувшись и выглянув в окно, Николай Ростов увидал утро, лучше которого не могло быть для охоты. И Наташа тотчас является с утверждением, что не ехать нельзя. Это убеждение разделяется всеми: и ловчим Данилой, и старым дядюшкой, и охотничьими собаками, которые, завидев хозяина, бросились к нему в возбуждении, понимая его желание. С первых минут этого дня все живут в особенной атмосфере, с острым чувством неповторимости того, что происходит. То, что прежде казалось важным, приносило горе, волновало, теперь, в этом простом и ясном мире, отошло на задний план. Николай как далекое и призрачное вспоминает свои неудачи, связанные с Александром I, с Долохо- вым, и молится теперь о самом главном: «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка». А при виде волка он чувствует, что «совершилось величайшее счастье». И юная Наташа, и старый дядюшка, и граф Ростов, и крепостной Митька — все в равной мере поглощены травлей, опьянены быстрой скачкой, азартом охоты, осенним свежим воздухом.
Человек становится частицей целого — народа, природы. Природы, которая прекрасна, потому что в ней все естественно, просто, ясно, и общение с ней возвышает, очищает человека, дарует ему истинное счастье. И вполне естественно звучат в особенно напряженные минуты такие странные обращения к собакам: «Караюшка! Отец», «Милушка, матушка!», «Ерзынька, сестрица!». И никого не удивляет, что «Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело». В критическую минуту погони за волком, которого старый граф умудрился прозевать, разъяренный ловчий Данило грозит ему поднятым арапником и обругивает крепким словом. И граф стоит как наказанный, тем признавая за Данилой право в эту минуту так обращаться с ним. Время охоты — особое время, со своими законами, когда смещаются роли, сдвинута привычная мера во всем — в эмоциях, поведении, даже разговорном языке. Через этот глубокий сдвиг и достигается «настоящее», полнота и яркость переживаний, очищенных от интересов той жизни, какая ждет тех же людей за пределами особого времени охоты.
«Дух охоты» сохраняется и в последующих эпизодах, когда Наташа и Николай гостят у дядюшки. Как и Данило, дядюшка представляется нам живой частицей природы и народа. Словно продолжение всего увиденного и пережитого Наташей и Николаем на охоте, звучит его песня:
Как со вечера пороша
Выпадала хороша…
«Дядюшка пел так, как поет народ… этот бессознательный напев, как бывает напев птицы, и у дядюшки был необыкновенно хорош». И песня эта пробудила в душе Наташи что-то главное, иконное, родное, о чем она, быть может, не знала и не думала и что живо проявилось в ее пляске. Наташа «умела понять все то, что было в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке».
Стремительная, экспансивная, «переполненная жизнью», Наташа удивительным образом всегда оказывает могущественное влияние на окружающих. Вот Николай возвращается домой после крупного проигрыша Долохо- ву. Он обещал заплатить завтра, дал честное слово и с ужасом сознает невозможность его сдержать. Николаю в его состоянии странно видеть обычный мирный домашний уют: «У них все то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?» Наташа собирается петь, это непонятно и раздражает его: чему она может радоваться, пулю в лоб, а не петь. Николай как бы отделен от близких случившейся с ним бедой и сквозь эту беду воспринимает привычную обстановку. Но вот раздается пение Наташи… И что-то неожиданное совершается с ним: «Вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы… Эх, жизнь наша дурацкая! — думал Николай. — Все это: и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь — все это вздор… а вот оно — настоящее». Николай, только что бывший самым несчастным человеком, переживает минуту самого полного счастья.
Одно только впечатление от знакомства с Наташей способствовало мгновенной и полной перемене мировосприятия в князе Андрее. «Ему и в голову не приходило, чтоб он был влюблен в Ростову; он думал о ней; он только воображал ее себе, и вследствие этого вся жизнь его представлялась ему в новом свете».
Так же и Пьеру «страшный вопрос: зачем? к чему? — который прежде представлялся ему в середине всякого занятия, теперь заменился для него не другим вопросом и не ответом на прежний вопрос, а представлением ее». Он вспомнил ее такою, как видел в последний раз, и мучившие его сомнения исчезали. Необычайная привлекательность, обаяние Наташи заключены прежде всего в той одухотворенной естественности, с какой она воспринимает мир, живет в нем, в ее искренности и правдивости.
Лев Толстой показал поэзию и прозу семейной жизни в их неразрывной связи. В его счастливых семьях есть проза, но нет приземленности. Значимость счастливой семейной жизни в системе главный человеческих ценностей подчеркнута писателем ссылкой на Платона Каратаева. Вспоминая его, Пьер говорит Наташе: «Он одобрил бы, эту нашу семейную жизнь. Он так желал видеть во всем благообразие, счастье, спокойствие, и я с гордостью показал бы ему нас», то есть счастливая семья осознается Пьером как неотъемлемая составная правильной («благообразной») жизни.
Мирная жизнь в эпилоге и есть та «настоящая жизнь», о которой мечтали герои. Она включает в себя обычные, естественные человеческие интересы: здоровье и болезнь детей, труд взрослых, отдых, дружбу, ненависть, страсти, то есть все то же, что было показано во втором томе.
Но коренное отличие этой жизни в том, что здесь герои уже находят удовлетворение, почувствовав себя в результате войны частицей народа. «Сопряжение» с жизнью народа в Бородине и в плену изменило Пьера. Его слуги нашли, что он много «попростел». «Теперь улыбка радости жизни постоянно играла около его рта, и в глазах его светилось участие к людям — вопрос: довольны ли они так же, как и он?» Главная мудрость, к которой он пришел: «…ежели люди порочные связаны между собою и составляют силу, то людям честным надо сделать только то же самое. Ведь как просто».
Естественная жизнь, по Толстому, может быть глубоко очеловеченной, одухотворенной при условии, если она изнутри освещается светом высшего нравственного сознания. В гармонии физического и духовного видит писатель апофеоз жизни, ее смысл.
